Владимир Путин 7 февраля принимает французского коллегу: Эммануэль Макрон прибывает в Москву, чтобы провести с российским лидером практически целый день. Переговоры будут, как сообщается во французских СМИ, идти главным образом в формате "один на один", после дискуссий запланирована совместная пресс-конференция, а завершится программа ужином.
Как указывается, "в кругу друзей".
Подчеркивается, что это негосударственный и неофициальный визит, Путин намерен говорить с Макроном не потому, что хозяин Елисейского дворца "хороший парень", а потому, что в сегодняшней объединенной Европе у Макрона имеется достаточный политический вес. Разумеется, не в абсолютном, а относительном значении.
Если, например, сравнивать французского президента с той же фон дер Ляйен, за которой нет ничего, кроме карьеры евробюрократа, или с тем же Боррелем, замом фон дер Ляйен, за которым тем более ничего, кроме как цветисто названной должности "верховного представителя по международным делам и безопасности".
И если сравнивать с Борисом Джонсоном, который так погряз в скандалах по уши, что единственное, что может как-то помочь ему спасти лицо, — это добровольный уход с должности премьер-министра.
Для Путина Макрон остается уровневым собеседником еще и потому, что французский президент, даже если и отзывался жестко о российской политике, старался всегда придерживаться дипломатического языка, а не того глоссария, что легко из соцсетей перекочевал за круглый стол переговоров.
Это, как говорится, несколько аргументов за.
Но есть и аргументы против.
Их изложил сам французский президент в интервью, опубликованном накануне.
Макрон заявил буквально следующее: "Мы наблюдаем за тем, как осуществляется милитаризация на границах, разделяющих Украину и Россию, Белоруссию и Россию, мы также видим, что для этого используются средства пехоты и авиации, мы видим, что идут военные учения. В этой ситуации мы намерены играть роль предохранителя, снизить напряженность с помощью диалога и избежать военного конфликта".
Второй момент, который сразу обращает на себя внимание: для Макрона в 2008-м году не Грузия устроила военную провокацию, а Россия совершила в отношении этой страны агрессию, а в 2014-м не Крым, организовав референдум, сам решил свою судьбу — вернуться в Россию, а это Москва его аннексировала.
Те же ноты симфонии обвинений в адрес нашей страны прозвучали и в коротком комментарии специального посланника французского президента Пьера Вимона, который стал известен прессе. По словам Вимона, когда он пытался в разговоре, который у него состоялся с дипломатами на Смоленской набережной, затронуть предысторию "поведения России на международной арене", упомянув обе ситуации, ему его собеседники "ответили молчанием".
Разумеется, это пока лишь штрихи и фрагменты, а не целостное полотно переговоров, но в них тем не менее отражается и интенция, и тенденция того, как может сегодня идти диалог и вокруг каких именно тем.
Но, с другой стороны, ясно, что Макрон, в отличие от Путина, будет вести этот диалог, в общем-то, со связанными руками.
Ему нельзя в этой ситуации фрондировать и отступать от генеральной европейской линии, а она, эта линия, определяется так: "Во всех проблемах континента — и внешних, и внутренних — нужно обвинять Россию".
Ему также нельзя быть уж очень настроенным на поиски компромисса, поскольку это обстоятельство будет тут же использовано его политическими противниками как в стране, то есть в Париже, так и в Евросоюзе, то есть Брюсселе.
Его просто обвинят в "излишней мягкости в отношении Путина".
И это могут назвать ошибкой — той самой, что хуже преступления.
Не менее существенно, что если за Путиным стоит его народ и его страна, то рейтинг одобрения действий Макрона на протяжении последних недель уходит в штопор, уровень популярности французского президента снижается на несколько процентных пунктов в еженедельном режиме.
Но главное ограничение, которое может оказаться фатальным для московской миссии Макрона, заметно даже невооруженным глазом.
Это программа поездки.
Которая включает посещение Киева на следующий день.
И там, конечно, французского лидера ждет меню "а ля Майдан", составленное любителями "большого украинского стиля".
Там и посещение монумента "героям Майдана", и диалог с президентом Зеленским, и прочие специалитеты "гастрономии незалежности".
Еще до самой встречи с нынешним украинским руководством Макрон, словно оправдываясь, что вначале встречается с российским лидером, несколько раз в уже упомянутом интервью повторил, что "Украина — это Европа" и что "Украина — это европейская держава", назвав при этом всех европейцев "братьями".
Этот адресованный не столько самим французам (примерно 95 процентов из них вряд ли найдут с первого раза и без подсказки на карте Украину), сколько киевской власти пассаж, видимо, должен успокоить нервических младших партнеров Парижа, чтобы те не устроили публичную истерику на тему французской "зрады".
Но самое важное все же заключается в следующем.
В Москве встречаются два лидера, каждому из которых, в отличие от киевской шатии-братии, нужна разрядка нынешнего кризиса, возникшего, кстати, не по их вине.
Ни Путину, ни Макрону, пусть и по очень разным причинам, не требуется нагнетание текущей ситуации и вывод ее, как говорят наши западные контрагенты, на уровень возможного военного конфликта.
Не они и не страны, которыми они руководят, станут в данном случае бенефициарами.
Главные получатели "печенек" от обострений на европейском континенте — это, во-первых, Украина, которая может под видом "несчастной жертвы российской агрессии" добиваться ресурсов и финансовой многомиллионной помощи, и, во-вторых, США, которые решают уже свои внутренние проблемы с помощью войны, как это им свойственно последние полвека точно.
Собственно, именно это обстоятельство — то, что политически сегодня Путин и Макрон оказываются, несмотря на все книксены французского президента в сторону Киева, по одну сторону баррикад, может сыграть решающую роль в подготовке дипломатического прорыва на этом фланге геополитического фронта.