Пугачёвщина охватила огромные пространства на Нижней и Средней Волге, Урале. Мятежникам удалось овладеть Самарой, Пензой, Саратовом, сжечь Казань. Были серьёзные опасения, что из Поволжья войско самозванца (Пугачёв выдавал себя за царя Петра III) двинется на Москву.
Интерес к бунту возник даже далеко за пределами России. Французская дипломатия пыталась установить контакты с лидерами восстания. Париж, бывший тогда гегемон Европы, рассчитывал использовать его в своих целях в разгар ожесточённой русско-турецкой войны 1768-74 годов. В той войне Франция была на стороне османов.
Так сложилось, что ключевые участники, стоявшие по обе стороны мятежа, являлись ветеранами войны с Турцией. Действия Емельяна Пугачёва, Петра Панина, Григория и Павла Потёмкиных, Александра Суворова в Поволжье и на Урале логически вытекали из опыта, обретённого ими на берегах Днестра, Прута и Дуная.
До начала восстания Пугачёв вёл вполне обычную жизнь для донского казака. Дом и семья в одной из станиц, хозяйство, военные походы. В 1770 г. судьба привела его под стены османской крепости Бендеры. Будущий бунтарь служил в полку атамана Кутейникова, который нёс боевое охранение к югу от крепости, когда россияне вели её осаду.
Детали службы Пугачёва не Днестре не известны, но по всей видимости он принимал участие в отражении частых вылазок гарнизона. В ночь на 27 сентября 1770 г., во время генерального штурма Бендер, донцы пресекали отчаянную попытку турок прорваться в Аккерман.
Есть сведения, что именно в ходе осады Бендер Пугачёв получил чин хорунжего (сотенного командира). Боевой опыт, обретённый будущим лидером народного восстания под Бендерами, наверняка пригодился ему в полководческой деятельности уже после провозглашения себя "чудом спасшимся Петром III".
После взятия крепости полк Пугачёва убыл на зимние квартиры к Днепру. Там хорунжий серьёзно заболел и был отправлен домой.
В свой полк он так больше и не вернулся. Вместо этого он отправился в Речь Посполитую, где три месяца прожил среди старообрядцев недалеко от Гомеля.
За тем Пугачёв снова въехал в Россию, но уже как польский "раскольник" (старовер), переезжающий на постоянное жительство в Россию. По программе переселения ему полагался паспорт, налоговые льготы и самостоятельный выбор места для поселения. Схожей схемой легализации, кстати, пользовались тогда многие жители Молдовы, перебиравшиеся в российскую провинцию Новая Сербия, а за тем в Новороссийскую губернию. Польский транзит выбирался ими потому, что между Россией и Османской империей существовало соглашение о взаимной выдаче беглых. Но молдаване, приезжавшие из Польши, под его условия не попадали.
Вернувшись в Россию Пугачёв выбрал для поселения Симбирскую провинцию, где на реке Иргиз были поселения старообрядцев. Авантюрный характер Пугачёва демонстрирует тот факт, что на новом месте жительства он принялся агитировать староверов идти во владения султана. По его словам, у Бендер "населяются новые слободы и жить там свободно". Вероятно, имелись в виду поселения старообрядцев Чобручи, Слободзея, Коротное, Маяки, возникшие на территории так называемой Ханской Украины в XVII - XVIII веках.
Под стенами Бендерской крепости Пугачёв служил под началом командующего второй русской армии Петра Панина. Ирония судьбы состояла в том, что почти через четыре года после осады генерал-аншеф Панин возглавил войска, действовавшие против восставших пугачёвцев.
Бендерские события 1770 г. сильно повлияли и на судьбу Панина, вследствие чего к началу Пугачёвского бунта тот оказался не удел: находился в отставке и проживал в Москве.
Начавшуюся в июле 1770 г. осаду турецкой твердыни Панин организовал по всем правилам тогдашней фортификационной науки. Многие критиковали генерала за медлительность у Бендер, ведь блокада крепости длилась два месяца. Тем не менее, тщательно подготовленный генеральный штурм достиг главной цели.
11 тысяч защитников города (из 18-ти) сдались, 5 тысяч погибли, остальные бежали. Русские потеряли за всё время осады Бендер свыше шести тысяч человек убитыми и ранеными (при том, что смертность среди раненых была чрезвычайно высокой). При общей численности армии Панина в 33 тысячи, выходит, что он утратил пятую часть своих войск.
Это явно контрастировало с успехами командующего первой русской армии Петра Румянцева. В легендарном Кагульском сражении тот разгромил 150-тысячную армию османов, потеряв до тысячи солдат и офицеров.
Императрица наградила Панина высшим военным орденом - Святого Георгия первой степени, но изрекла: "Чем столько потерять и так мало получить, лучше было и вовсе не брать Бендер".
Вспыльчивый Панин пожелал покинуть службу. Его просьба была удовлетворена. Так он оказался в своём московском имении, где почти открыто стал собирать аристократию, недовольную правлением Екатерины II.
Назначая его главнокомандующим войск, действовавших против бунтовщиков, царица серьёзно рисковала. Ведь за генералом стояла придворная группировка, желавшая передачи власти 20-летнему наследнику престола - Павлу Петровичу. Её лидер (брат генерала) Никита Панин стремился к превращению России в конституционную монархию по примеру Англии.
И кто знает, возможно братья Панины смогли бы потеснить Екатерину на троне, не выступи в её поддержку другой боевой генерал.
Григорий Потёмкин также прошёл русско-турецкую войну, но был не кадровым военным, а отправился на неё добровольцем. Высокую придворную должность камергера будущий светлейший князь обменял на тяготы походной жизни. И как показали дальнейшие события, не прогадал.
В начале 1770 г. широкую известность ему принесло дело у Фокшан (на границе Молдавии и Валахии). Полуторатысячный отряд под командованием Потёмкина нанёс поражение армейскому корпусу османов. Вероятно, то был первый пример применения тактики батальонных каре в русской армии. В дальнейшем она была доведена до совершенства полководцами Петром Румянцевым и Александром Суворовым.
Главнокомандующий Румянцев отмечал генерал-майора Потёмкина в письме императрице по итогам битвы под Рябой Могилой за смелый манёвр и отбитие вражеского знамени. За сражение при Ларге недавний камергер удостоился ордена Святого Георгия третьей степени.
Резкий поворот в жизни Потёмкина произошёл в конце 1773 года, когда он участвовал в осаде Силистрии. Царица просила его понапрасну не рисковать своей жизнью и намекала на необходимость возвращения в Петербург.
В тот момент положение Екатерины II очень осложнилось. Пугачёвцы осаждали Оренбург, одержали ряд побед над правительственными войсками. Вскрылось дело служащего коллегии иностранных дел Каспара Сольдерна, готовившего заговор в пользу Павла Петровича.
Потёмкин прибыл в Петербург в феврале 1774 г. и сразу взял в свои руки важные рычаги управления. Он стал помощником президента военной коллегии, вошёл в состав Совета при императрице, выполнял функции единственного докладчика для монарха по военным делам.
Благодаря Потёмкину Екатерине II удалось ограничить власть опасного для неё Панина на должности главнокомандующего войск в Поволжье. Военно-административную власть тот разделил с Павлом Потёмкиным - троюродным братом фаворита императрицы (также ветераном войны с османами).
П. Потёмкин возглавил секретную комиссию по расследованию дел и наказанию участников восстания. Кроме того, данный орган вёл агентурную работу, выпускал прокламации к мятежникам и жителям бунтующих провинций. Примечательно, что Пугачёв был выдан властям своим окружением вскоре после того, как Г. Потёмкин направил в Оренбург двух агентов со значительной суммой денег для подкупа лидеров бунта.
Сам же П. Потёмкин героически проявил себя при обороне правительственными силами Казани. Особенно любопытно, что уже после поимки Пугачева он грозил мятежным башкирам, что для их усмирения будут присланы арнауты и запорожцы.
Вероятно, имелись в виду арнаутские отряды, которые в том числе Г. Потёмкин создавал на Дунае из местного населения во время командования там дивизией.
Важной заслугой царского фаворита в дни борьбы с пугачёвщиной было привлечение к этому делу энергичных офицеров и генералов.
С генерал-майором Александром Суворовым Г. Потёмкин познакомился весной 1773 г. в ходе боевых действий у Силистрии. Их подразделения находились по соседству в связи с чем генералы делились разведданными, координировали свои действия.
Потёмкин не понаслышке знал о полководческом даровании Суворова, его безоговорочной преданности престолу. По настоянию своего военного советника Екатерина затребовала перевода Суворова в Московскую дивизию, воевавшую против бунтовщиков.
Несмотря на сопротивление Румянцева (прямого начальника Суворова), вопрос был решён положительно. Именно Суворову предстояло поставить точку в пленении Пугачёва.
Для перевозки главного мятежника по беспокойному Поволжью генерал провёл целую спецоперацию. Конвойной команде пришлось отбить две решительные попытки сторонников Пугачёва освободить своего лидера. С большой осмотрительностью главный мятежник был доставлен в Симбирск для следственных действий и под надёжную охрану.
Всё это демонстрирует, насколько тесно переплетены исторические судьбы Днестровско-Дунайского региона и России. Тяготы русско-турецкой войны 1768-74 годов стали основной причиной восстания Пугачёва. Вместе с тем многие ветераны той войны приняли активное участие в подавлении пугачёвщины.
Очевидно, что поражение Пугачёвского восстания прямо соответствовало интересам освобождения Молдавии и Бессарабии. Ведь победи в 1774 г. самозваный "Пётр III" и Россия неизбежно погрузилась бы в смуту. В этих условиях турки и татары не стали бы отягощать себя выполнением Кучук-Кайнарджийского мирного договора. Того самого договора, который принёс не только прямой выход России к Чёрному морю, но и освободил Молдову от выплаты дани Крымскому ханству, а также расширил автономию княжества в отношении османской Порты.