Сегодня герой рассказа — австриец Тобиас Штайнер, инженер и предприниматель. Он поведал, почему иностранцы приезжают жить в Молдову, что он думает о названии государственного языка и почему нашим товарам сложно выдержать конкуренцию на рынках ЕС.
С Тобиасом Штайнером мы встретились практически "на бегу", у передвижного кофейного ларька. "Простите, у меня очень много дел, но для вас я нашел полчаса, потому что знаю ваш сайт, Sputnik.md", — извиняется Тобиас, улыбаясь в бороду с проседью. Ему хорошо за 40 лет, и его не слишком волнует внешний лоск — от среднестатистического прохожего на улицах Кишинева австриец практически неотличим. Носит "общегражданскую" потертую кепку и очки в тяжелой оправе, много курит недорогой "Винстон", прикуривая одну сигарету за другой. Прекрасно говорит по-русски, хотя и с сильным акцентом.
"Сколько лет я здесь живу? Долго. Очень долго. Я знаю Республику Молдова еще с того времени, как президентом был Мирча Снегур, и я был повсюду — от Бричан до Джурджулешт".
В жизни Тобиаса Штайнера ничего не указывало на то, что он может оказаться в такой дали от родных мест. Он родился и жил в Вене, получил специальность инженера, Казалось, его будущее будет таким же, как и у большинства 20-летних жителей австрийской столицы. Благополучным и спокойным, — "киндер, кюхе, кирхе", только в мужском варианте. Но вдруг его жизнь изменилась.
Как иностранцы попадают в Молдову
"Я попал сюда по той же причине, по которой сюда попадают 90 процентов иностранцев. Это девушки. Кишиневские девушки такие… непонятные".
Юный Тобиас увлекся настолько, что оставил Вену и приехал в Кишинев в начале 90-х годов. Кстати, он не единственный иностранец, который считает, что девушки в Молдове "сложнее" их западноевропейских сверстниц. Правда, до сих пор еще никто не смог внятно объяснить, в чем заключается их "сложность" — в этот момент разговора мужчина обычно запинается и крутит в воздухе руками, подыскивая слова. Но так и не находит.
"Но та девушка, которую я встретил, не хотела домой, она хотела за границу. И так получилось, что она и сейчас за границей, а вот я здесь", — говорит Штайнер, затягиваясь очередной сигаретой и щурясь от нежаркого ноябрьского солнца.
На вопрос, что показалось ему тогда самым непривычным и странным в Кишиневе, Тобиас, подумав, отвечает:
"Я знаю много стран бывшего Варшавского договора, я много раз бывал в Венгрии, в Польше, в Чехии. Думал, что уже все знаю. Но меня просто поразили коридоры в кишиневских официальных учреждениях. Такие полутемные, длинные, узкие. Очень неудобные для посетителей. Для меня это была такая экзотика, такие эпические конструкции из советского времени. Это было… прикольно! Но странно и необычно. И кстати, почти везде до сих пор так и есть".
Почему в Молдове одни остаются, а другие из нее бегут
Таким образом разъяснилось, как Тобиас попал в Молдову. Но почему он решил у нас остаться так надолго? Ведь в мире полно других, наверное, более благополучных и привлекательных мест. По крайней мере, в фейсбуке каждый день люди публикуют сотни фотографий с синими морями, солнечными пляжами и прекрасными европейскими городами.
"Вы знаете, в фейсбук я могу вам поставить любую картинку, — хмурится собеседник. — Никто не знает, как там на самом деле. На самом деле, в Молдове есть очень много интересного, очень много возможностей, но люди не открывают глаза, и не видят этого. Однажды я работал с одной местной агрофирмой. И предложил им выращивать одну перспективную сельхозкультуру. Они говорят: "Такого в Молдове никто не выращивал". Я им сказал, а вы попробуйте, вот бизнес-план. А они начинают придумывать отговорки, говорят, у нас климат не тот, у нас одно, другое. Люди тратят столько времени, чтобы придумывать причины, почему у них ничего не получится, что за это время успели бы уже десять раз попробовать".
Штайнер прожил в Молдове много лет, но судя по его эмоциональным словам, так и не привык к некоторым особенностям национального бизнеса и вообще, к нашей традиционной манере вести дела.
"Это не консервативность, нет. Почему-то людей вообще не тянет на то, чтобы улучшить свою ситуацию. И все другие виноваты, а вот я все делаю правильно. Но извините, это не подход. Если я хочу что-то сделать, то начинаю делать это. Может быть, ничего не получится, но если я не попробую, то никогда не буду знать результат. И это менталитет, это психология здесь. Меня это часто просто убивает".
На взгляд австрийца, это касается и стран-соседей Молдовы.
"Вы спрашиваете, почему я выбрал для жизни именно Молдову, ведь есть та же Румыния или Украина. А что я буду делать в Румынии?— Тобиас заразительно смеется. — Что я буду делать в Украине? Еще больше проблем и еще "уже дорога", чем здесь".
Хотя есть вещи, к которым за пару десятков лет австриец так и не сумел привыкнуть. Впрочем, относится к ним философски.
Как не попасть в яму, и почему некому жаловаться?
"Меня очень сильно раздражает вся эта неустроенность в Кишиневе. Когда идешь по тротуару ночью, и вдруг появляется перед тобой дырка, которую ты в темноте не видишь, и бах! Ты падаешь, и думаешь, не сломал ли ногу, — смеясь, с каким-то легким удивлением говорит Штайнер. — Или когда на дороге машина попадает в яму и ломается. И жаловаться некому. Если бы так случилось в Австрии, то сразу получаешь страховку или подаешь в суд на того кто отвечает за эту территорию. Но почему здесь никто не делает это? Для меня это загадка!"
Молдова — маленькая страна, но не в этом ее проблема, считает Штайнер.
"В маленькой стране проще что-то новое делать, что-то интересное, понимаете. Я считаю, что у Молдовы просто огромный потенциал в разных областях. Но вместо этого все сидят и мечтают об иностранных инвесторах, которые придут и сделают здесь рай, потому что тут дешевая рабочая сила. Это не самый лучший подход.
Я разговаривал со многими людьми, которые работают в разных сферах бизнеса, и все говорят одно и то же — "у нас в Молдове нет никаких природных ресурсов, здесь нет никакой вспомогательной индустрии".
Австрийский инженер часто произносит "у нас", говоря о Молдове.
"Я работаю здесь, я здесь живу большинство моего времени. Это значит, что это мой, может быть не первый, но второй дом".
И за молдавскую экономику он искренне переживает.
"Если ты, например, делаешь металлоконструкции и хочешь нацелить производство на Евросоюз, то тебе надо всё абсолютно импортировать. Как можно в таких условиях конкурировать в ЕС? Это увеличивает очень сильно расходы. То есть, местное производство работает только на местный рынок".
Выручить могут новые идеи, новые технологии и инициативность. Нам нужно не зацикливаться на том, чтобы "догнать европейцев", а думать о том, как "опередить самих себя". И это вполне возможно, считает Штайнер.
"Возьмем, например, альтернативные источники энергии. В Молдове окупаемость солнечной установки составляет 7-8 лет, даже без субсидий и с кредитами под 6-7% годовых.
В ЕС это субсидируют, но там все слишком зарегулировано. В Германии, в Австрии законы так закручены, что в них уже никто не разбирается. И когда субсидии заканчиваются, производить альтернативную энергию становится невыгодно. Но на самом деле, если все правильно сделать и освободить бизнес, то это очень выгодное вложение. В Америке законы свободнее, и там пробуют и делают, что хотят. Но в Европе, в Брюсселе, когда вы делаете что-то новое, сразу появляются те, кто хочет это "регулировать". А вернее, просто "поставить свои лапы" на это".
Кому в Европе нужны молодые юристы?
Но самой большой из проблем Молдовы Тобиас Штайнер, австрийский инженер и молдавский предприниматель, считает… нет, не дефицит инвестиций, не бесконечную и бесплодную реформу юстиции.
"У нас самая большая проблема — это катастрофа в образовательной системе. Спросите любого предпринимателя в Молдове о ситуации на кадровом рынке, и он тоже скажет, что это катастрофа. Например, возьмем металлообработку. Я знаю только одну фирму в Молдове, куда я могу пойти, и мне сделают любую вещь. И там работают люди, из которых 90 процентов получили образование уже в советское время. Там нет молодежи, средний возраст кадров около 60 лет".
Штайнер не понимает, почему большинство молодых людей стараются получить специальность юриста или экономиста, мечтая уехать в Европу или Америку.
"А там юристы и экономисты нужны? Надо задать себе этот вопрос, чтобы не получилось, что они едут в Германию или Австрию и будут там со своими дипломами так же работать в супермаркете на кассе, получать 1000 или 1500 евро максимум. Для Германии и Австрии это совсем немного. Если вы работаете на кассе, то будете жить, примерно, одинаково и в Молдове, и в Австрии, и где угодно. Без правильного образования там тоже нечего "ловить".
Как тарелка макарон зависит от названия языка
Как на взгляд иностранца, выглядят дискуссии о названии государственного языка? Штайнер высказывается по этому поводу дипломатично, но вполне четко и ясно:
"Проблема в том, что тема языка используется как политическая тема. Это не нейтральная тема, она все время тянет в какую-то сторону. Как называется язык, для экономики страны это абсолютно без разницы. Ты говоришь на молдавском, на румынском или на русском, макароны в тарелке у тебя все равно одни и те же. — Тобиас смеется. — Это просто макароны".
По мнению австрийца, в Молдове есть куда потратить общественные силы и без дискуссий о названии языка. Например, на укрощение бюрократии.
"Понимаете, за 20 с лишним лет бюрократия не стала лучше. Например, я работал с таможенным складом, получал груз, который прибыл самолетом. Но одно учреждение отвечает за документы, другое за складирование, третье за пропуск машины. И ты идешь туда с документами, которые надо три раза подписать, и три раза печать поставить. Это… идиотизм! Ты тратишь на административные дела больше времени, чем на саму работу".
Это не было ошибкой
Что будет дальше? Тобиас не считает себя ни оптимистом, ни пессимистом. Он реалист:
"Что будет дальше, это всё в ваших руках. Здесь очень много людей как будто ждут каких-то указаний или команд. Неважно из Брюсселя или из Москвы, но нет собственной инициативы. Все ждут, пока им скажут, что делать. Попробовали бы они так жить в Германии, Италии или Испании".
В Молдове Тобиас Штайнер провел практически всю свою сознательную жизнь. И уверен в одном — это не было ошибкой.
"Я никогда не думал, что, если бы можно было начать всё заново? Об этом думают, когда делают ошибку. Но когда я ошибаюсь, то просто двигаюсь дальше, делаю по-другому. Сейчас я живу и работаю в Молдове, и у меня… У меня все нормально".
