Глава итальянского МИД Анджелино Альфано уже сообщил о назначении специальным представителем по приднестровскому урегулированию известного политика и дипломата Франко Фраттини. У нового эмиссара ОБСЕ за плечами богатый опыт. Он дважды занимал пост министра иностранных дел Италии, а в ноябре 2004-го – мае 2008 года являлся вице-президентом Европейской комиссии.
Особое внимание к приднестровскому конфликту в контексте итальянского председательства объясняется несколькими причинами. В ОБСЕ в целом и в Риме в частности позитивно оценивают динамику мирного процесса по итогам 2017 года. Речь идет, прежде всего, о достижении компромиссных решений между Кишиневом и Тирасполем по ряду гуманитарных вопросов. Они рассматриваются как задел на будущее и едва ли не как признак грядущего прорыва в урегулировании многолетнего конфликта. Такая точка зрения, как минимум, не бесспорна, поскольку прогресс по гуманитарному треку не означает автоматически, что все заинтересованные стороны готовы к взаимным уступкам по фундаментальным политико-правовым вопросам. Однако именно вокруг них и разворачивается противостояние.
При этом итальянские дипломаты, и в первую очередь новый спецпредставитель по приднестровскому урегулированию, прекрасно понимают, что мирный процесс в 2018 году будет испытывать на себе сильнейшее воздействие парламентских выборов в Республике Молдова – главного события четырехлетия, принимая во внимание особенности политической системы этой страны. В своем интервью РИА Новости Франко Фраттини особенно подчеркнул, что важнейшей задачей на этом пути является преодоление "институционального кризиса, возникшего в Молдове", поскольку ОБСЕ придется одновременно работать с правительством, настроенным на ускорение процессов европейской интеграции, и с президентом, который "имеет добрые отношения с Москвой".
При этом у стран-членов ЕС особое отношение к приднестровскому конфликту. В отличие от ситуации в Закавказье, он рассматривается как непосредственный вызов европейской безопасности, поскольку находится на границе Евросоюза. К тому же непризнанная и ориентированная на Россию Приднестровская Молдавская Республика имеет общую границу с Украиной, и сегодня динамика вокруг нее в гораздо большей степени зависит от внешних факторов, будь то противостояние в Донбассе или изменения в российско-украинских отношениях.
Если же говорить конкретно о Риме, то итальянская дипломатия рассматривает Черноморский регион как смежный со Средиземноморьем, которое, в свою очередь, представляется как важнейший приоритет уже не только общеевропейской, но и национальной безопасности.
Каковы шансы на то, что при имеющихся исходных данных председательство Италии в ОБСЕ будет для приднестровского урегулирования эффективным? И по какой шкале оценивать результативность итальянской дипломатии?
Все дороги ведут в Южный Тироль?
Каждая из стран, заступающая на капитанский мостик в ОБСЕ и объявляющая о своих приоритетах в урегулировании конфликтов на пространстве этой организации, предлагает свои ноу-хау.
Для Ирландии – это разрешение противостояния в Ольстере, для Финляндии – модель Аландских островов, для Казахстана (первой постсоветской страны, добившейся председательства в ОБСЕ) – роль неангажированного евразийского медиатора, для Швейцарии – нейтральный статус, позволяющий налаживать каналы коммуникации между непримиримыми противниками.
Италия уже не первый год презентует внешнему миру модель Южного Тироля как успешный опыт преодоления многолетней вражды между итальянцами и немцами и интеграции немецкоязычного населения в итальянский социум. Так, в марте 2015 года тогдашний премьер-министр Италии Маттео Ренци во время встречи с президентом РФ Владимиром Путиным сообщил, что его страна готова принять участие в украинском мирном процессе и поделиться опытом децентрализации на примере региона Трентино-Альто-Адидже. В 2006 году о южно-тирольском опыте применительно к урегулированию конфликтов в Абхазии и в Южной Осетии активно говорили представители официального Тбилиси, а грузинские делегации специально посещали Больцано для практического изучения интеграционных методик. Южный Тироль как успешный пример для совместного проживания различных этнических общин рассматривался и в Азербайджане в контексте нагорно-карабахского урегулирования.
В своем интервью РИА Новости Франко Фраттини снова обратился к итальянскому опыту в контексте приднестровского мирного процесса. По его словам, этот опыт применим к разрешению вопроса о взаимном признании автомобильных номеров между Кишиневом и Тирасполем: "Символ этой провинции размещен на номерных знаках автомашин, зарегистрированных в ней, и сразу показывает, что они не из Рима, например".
Однако, как бы ни была привлекательна та или иная модель мирного урегулирования, очевидно, что она не может быть взята целиком и пересажена из одной почвы в другую. Речь может идти разве что о каких-то отдельных методиках и практических наработках.
Но в каждом конфликте наличествуют свои уникальные черты, которые невозможно подогнать под копирку.
В поисках адекватности и прагматизма
И если судить по первому интервью Франко Фраттини в качестве спецпредставителя ОБСЕ по приднестровскому урегулированию, то он (и, скорее всего, его коллеги по итальянскому дипломатическому цеху) это понимает. Как следствие, особое внимание к такому аспекту, как совместный поиск решений по выходу из тупика с Москвой. По его мнению, разрешение конфликта в Приднестровье без учета роли России невозможно.
На этом тезисе итальянского дипломата следует остановиться особенно. Фраттини, начиная с 2014 года, был президентом Института евразийских исследований. На этом поприще он заработал в определенных европейских кругах репутацию, которую в Германии сегодня определяют, как Putinsversteher, то есть человек, понимающий мотивацию президента России и российские внешнеполитические резоны в целом. Действительно, Фраттини не раз скептически высказывался поводу антироссийских санкций, подчеркивая их негативное воздействие на экономику стран ЕС и Италии в частности. В мае 2016 года автор этой статьи принимал участие в совместной конференции, организованной Институтом евразийских исследований и Фондом имени А.М.Горчакова в Риме. Она была посвящена проблемам безопасности в Черноморском регионе, и лейтмотивом выступления участников с итальянской стороны была идея о сохранении кооперации с Россией по максимально широкому спектру вопросов, даже поверх имеющихся разногласий.
В то же время было бы большим упрощенчеством рассматривать позицию этого высокопоставленного еврочиновника как нечто, звучащее в унисон Кремлю. Напомню, что в августе 2008 года Фраттини, занимая пост министра иностранных дел, квалифицировал признание Абхазии и Южной Осетии Россией, как шаг, "который не укладывается в международно-правовые рамки". Схожим образом политик рассматривает и действия Москвы в Крыму в 2014 году.
Но внешнеполитическая активность, как и конфликтное урегулирование – это не обмен любезностями и признаниями во взаимной симпатии. Это искусство спора и согласования интересов, подчас диаметрально противоположных. И в данном контексте признание особой роли Москвы, которую нельзя игнорировать, а также отказ от выдавливания России из мирного процесса или, как минимум, стремления отодвинуть ее на второй план – это уже плюс.
В актив можно занести, при известных оговорках, и приверженность южно-тирольской модели, которая предполагает не навязывание мира провинции из центра, а достижение компромисса между ними.
В условиях же приближающихся парламентских выборов в Молдове, когда приднестровская карта будет разыгрываться в том числе и в конъюнктурных целях и ради сиюминутной выгоды, дополнительный голос прагматика крайне важен.
Сама ОБСЕ имеет немало институциональных ограничений. Очевидно, что ее эффективность в урегулировании этнополитических и гражданских конфликтов невелика, несмотря на все широковещательные декларации. Однако эта структура – часть переговорного формата "5+2". И в условиях возможных новых коллизий и противоречий склонность ее представителей к прагматическим подходам будет дорогого стоить. Главное, оценивать результативность ОБСЕ адекватно, то есть не по громким заявлениям, а по практическим шагам, осознавая, что всеобъемлющее решение возможно только, если не допустить "разморозки" конфликта, сохранить переговорный формат и коммуникации между всеми заинтересованными сторонами. Получится выполнить эти задачи – и, возможно, об итальянском председательстве будут вспоминать столь же позитивно, как это делают сегодня об "австрийском периоде".
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.