Николай Костыркин, Sputnik Молдова
Когда председатель Союза ветеранов войны в Афганистане Республики Молдова Михаил Мокан предложил мне съездить вместе с ним к одному из своих братьев по оружию, Константину Калиману, живущему в селе Гратиешты, я с радостью согласился. И не только потому, что всегда готов услышать рассказы об афганских буднях из первых уст. Не только потому, что общаться с этими людьми для меня — огромная честь. Неуемное любопытство несостоявшегося писателя и становящегося журналиста, пробудил во мне Михаил Михайлович словами:
— Он такое в Афгане пережил, из таких передряг выходил невредимым! Словно заговоренный!
Константин Калиман был призван на службу в вооруженные силы Советского Союза 24 марта 1982 года в Кишиневе. Проходил 10-дневный курс молодого бойца в Симферополе, трехмесячный курс в десантном полку в городе Чирчике под Ташкентом. В июле был направлен в Афганистан, в город Кандагар. Служил во втором взводе второй роты десантно-штурмового батальона 70-й отдельной мотострелковой бригады. Окончил курсы снайперов. Был в звании сержанта, в должности заместителя командира взвода. В апреле 1984 года, уже после приказа о дате демобилизации, был переброшен в Баграм на общевойсковую операцию в Панджшерском ущелье, где находился три месяца. Демобилизовался из Кандагара.
Мне иногда приходилось слышать о поистине мистических вещах, происходивших с участниками войн и военных конфликтов. Будто невидимая рука направляла их, уводя от пуль и взрывов, порою вытаскивая буквально с того света.
— Мы давно знакомы, хоть и не служили в Афгане вместе. Костя активно участвовал в общественной работе Союза ветеранов, помогал организовывать мероприятия с участием дорогих нашему сердцу гостей из-за рубежа — знаменитых участников Афганской войны Руслана Аушева и Александра Ляховского, например. Но вдруг совсем недавно я узнаю, что Калиман серьезно заболел. Мы созвонились, голос его был бодрым, но он сказал мне, что сейчас передвигается в инвалидной коляске, хотя заверил, что это не навсегда, — рассказал мне Михаил Мокан.
Он ехал к старому товарищу не с пустыми руками. Константину Калиману была вручена бронзовая медаль Союза ветеранов войны в Афганистане РМ — крест "За заслуги" третьей степени.
— За твою плотную и плодотворную деятельность на общественном поприще Союз ветеранов войны в Афганистане награждает тебя этой медалью, — так, почти официально, обратился Михаил Мокан к Константину Калиману.
У Константина есть медаль "За отвагу", полученная в Афгане. Он хранит ее, как и другие награды членов его семьи. Дед Калимана по матери — участник Великой Отечественной войны, был награждён орденами Отечественной войны ряда степеней и орденом Красной звезды. Отец был удостоен знака "Заслуженный радист СССР", ордена Трудового Красного Знамени, медалей "За доблестный труд" и "За трудовые заслуги", не говоря уже о множестве грамот, был депутатом Верховного совета МССР. Служить своей стране — кредо этой семьи.
В разговоре мы возвращаемся к афганской медали Константина.
— В то время, — а это самое начало кампании, — получить такую награду было большой редкостью для военнослужащего Ограниченного контингента советских войск, — замечает Мокан.
— Да, это была редкость. На меня смотрели, чуть ли не как на инопланетянина, — шутит Константин. Мы сидим у него дома, беседуем. Константин рассказывает живо, с искринкой — он очень рад гостям. — Кроме того, тогда в наградных листах "афганцев" не писали истинную причину получения награды. Миша, ты же помнишь, что все было засекречено — мы, якобы, только школы и больницы строили. Понимаешь, Николай, формулировали тогда примерно так — вытащил кого-то из пожара, чуть ли не помог перейти бабушке дорогу. За это, мол, и наградили. Кстати, даже, когда "двухсотые" (груз 200 — так называли гробы с телами погибших — ред.) отправлялись домой, в официальном заключении причину смерти тоже указывали другую, не настоящую.
Константин получил свою медаль, как он сказал, за Кандагар.
— Я там служил, в Кандагаре. Там была зеленая зона — сады, виноградники, дувалы (глиняные заборы). Любимое место душманов! Там всегда висели какие-то баночки, ленточки и прочая дребедень. Мы сначала не понимали, зачем все это. А это, оказалось, пристрелы. Враг знал, что до одной баночки 100 метров, до другой — 150, до ленточки 200. Так им было легче со своих позиций попадать в нас.
В тот раз наших ребят в этой "зеленке" зажали "духи", и мы пришли им на помощь. А с другой стороны — еще одно подразделение наших, тоже поспешили на выручку. И оказалось, что, по расстановке сил, в наше подразделение стали стрелять свои же, из другого подразделения, а также душманы и царандои. На "афганском" жаргоне последние это — союзники советских сил, солдаты Демократической республики Афганистан.
Итак, мы начали менять позицию. Спрятались за дувал, отдышались. И тут дернуло меня посмотреть через дырку в этом глиняном заграждении. А с той стороны было поле, и по нему прямо к нам шли "духи"! Наш комроты, Запорожан (Игорь Запорожан, Герой Советского Союза — ред.) сказал: "Выбери одного и стреляй!". А у меня была тогда СВД, снайперская винтовка Драгунова, первая, что поступила на вооружение в нашу роту. Но такое оружие пригодно лишь, когда ты сидишь в засаде, а в ближнем бою СВД бесполезна. В общем, я прицелился в одного из душманов, выстрелил. Начали мы поливать их огнем…. После боя пошли собирать оружие. Но тут внезапно объявились другие "духи", прижали нас, двоих убили. Мы насилу отбились.
Потом в газете написали, что, прикрывая отход товарищей, я лично убил сколько-то "духов". Если честно, я их не считал тогда. Важно другое — если бы я по чистой случайности не увидел через дувал их, наступавших на нас, не сидели бы мы здесь сегодня с вами. На секунд 20 опоздал бы, — и все, они нас накрыли бы!
— Вот, — восклицает Михаил Михайлович, — я же сказал, что он заговоренный!
— Заговоренный на сто процентов, — реагирует Константин. — По-другому, кроме как удачей, все эти случаи объяснить невозможно. А было их немало.
Константин увлекается рассказом, иногда перескакивает с одного эпизода на другой, связывая их в одно непрерывное и увлекательное повествование. Несмотря на то, что прошло порядка 35 лет со времени окончания его командировки в Афган, он держит в уме имена всех своих боевых товарищей, командиров, названия мест, детали событий.
— Только имен царандоев не помню, конечно же. Да и зачем?! Оно только название — союзники! — восклицает Константин.
А Мокан добавляет:
— Царандои и воевать-то не хотели. Трусливые были. Шли за нами в бой и стреляли в спину. Потом мы, увидев такое, стали их впереди себя пускать. Нередко они перебегали на сторону врага целыми частями. Когда в первый раз наши войска заняли Панджшер, то потом был дан приказ уходить и оставить там царандоев. Так на следующий день они все полностью перешли к Ахмат Шаху Масуду (полевой командир повстанцев, известный еще как Панджшерский лев — ред.)!
— Они хоть по-русски-то понимали?— интересуюсь я.
— В целом нет. Но инструкторы, командиры из их числа учились в Союзе и, конечно же, знали русский и сносно на нем изъяснялись. Так и проходило наше общение с ними.
— Молдаване, которые в Афгане служили, смешно прозвали их на наш манер — царань дой, два крестьянина, — шутит Константин и продолжает свой рассказ:
— Апрель 84-го, мы ловим Ахмат Шаха Масуда в Панджшере. Туда взяли всю нашу роту, включая писарей, ординарцев и прочих штабных. А обычно из всей роты в рейды ходили лишь человек 50 от силы. И вот тогда эти, невоевавшие, натерпелись страху! Но речь не о том. Так вот, Панджшер — это гористая местность, там нам пришлось труднее. Если в зеленой зоне, в "зеленке", как ее называли, мы с "духами" были на равных, — трудности местности для обеих сторон оказались одинаковыми, — то в горах можно было даже не увидеть, откуда стреляли.
Я всегда ходил в рейды налегке, каску не брал, бронежилет тоже. После того, как в моего товарища выстрелили, и пуля затянула вовнутрь пластину бронежилета, острый край которой достал ему до сердца, — я зарекся в "бронике" ходить.
Помню, начали как-то "духи" стрелять, и молодой солдат, пороха не нюхавший, упал. То ли так испугался, то ли в обморок грохнулся. Я — к нему, приводить в чувство. Растормошил его, убрались с той местности. Но нас в этот момент видели, как говорится, на прострел. Как тот душман, который, я видел, держал нас на мушке, не попал в меня… Пожалел, наверное, или еще что-то. Но опять же — счастливая случайность.
Когда мы сопровождали колонны из Союза, то занимали наиболее опасные места по пути следования, чтобы их не облюбовали душманы. Иной раз бывало так, что мы приходили, а "духи" там уже сидели. В один из таких случаев меня отбросило взрывом. Осколки снаряда попали в вещмешок, он был весь в дырках. А в нем — гранаты! Вы можете себе представить, что могло произойти, если хотя бы одну из них задело. Опять же по счастливой случайности жив остался.
В другой раз мы сидели на БМП (боевая машина пехоты — ред.). "Духи" стали нас обстреливать, мы рванули к ним, многих убили, остальных отогнали. А, когда вернулись к БМП, кто-то из отступивших врагов, видимо, снова пришел на свои позиции и выстрелил по нам из гранатомета. Чудом снаряд прошел мимо, и никого из нас не задел…
После увольнения из армии Константин Калиман поступил в Кишиневский госуниверситет на биолого-почвенный факультет, в 1989 году закончил его, два года работал в Краеведческом музее старшим научным сотрудником.
А в 1992 году он решил продолжить работу по линии правоохранительных органов, пошел в таможню и остался там на целых 25 лет. Служил в Кишиневе, в пассажирском отделе, потом — начальником отдела по борьбе с контрабандой, замглавы Кишинёвского управления, замначальника и начальником таможенного поста столичного аэропорта, главным инспектором грузового управления. Имеет звание подполковника Таможенной службы, награжден знаком "Заслуженный таможенник Республики Молдова". В годы работы, желая быть вровень со своими коллегами, получил юридическое образование в УЛИМе.
— И дальше служил бы, если бы не моя болезнь, случившаяся три года назад, — вздыхает мой собеседник. — Один случай на десятки тысяч! Болезнь редкая, неизученная, — миелит-полинейропатия. Два года как на инвалидности, получил первую группу. Если объяснять простым языком, без врачебных терминов, то нервные ткани у меня сгорели, как электропроводка. За считанные недели стал недвижим, лежал, не мог говорить. Как Алена, жена моя, справилась тогда, — одной ей ведомо! Но потом постепенно нервные волокна стали восстанавливаться. Лекарства, работа с кинетотерапевтом, небольшие физические нагрузки — все это помогло. Врачи говорят, что особо активничать с зарядкой нельзя, так как восстановление организма происходит не за счет этого, а само собой, со временем. Теперь вот, видите, я и руками, и ногами могу двигать, и говорю нормально. В общем, набрался терпения, но и сам стараюсь не оплошать — лечусь. Спасибо жене — без нее я не справился бы.
Слушая рассказ Константина, я вдруг подумал, что, может быть, болезнь, — это обратная сторона его практически божественного везения. Ведь и в Афгане, после одного из боев в кандагарской "зеленке" Калиман был ранен в ногу осколком гранаты. Ранение не было тяжёлым, поэтому в госпиталь бойца сразу не отправили. Просто перевязали рану, и Константин еще пять дней вместе со всеми прочесывал зеленую зону.
— Но затем нога вспухла, загноилась от инфекции. И по возвращении в часть меня ждала отправка в Ташкент, в госпиталь. А там еще одна напасть — желтуха! Так что пришлось долго лечиться… А позже провалялся на койке целый месяц еще и в Кандагаре из-за брюшного тифа.
Хотя, с другой стороны, подумалось, может, это время, проведенное в госпитале, даже выручило Константина Калимана, который мог за эти дни, попасть в крайне неприятные и даже фатальные ситуации. Ведь чего на войне только не случается!
Восточные мистики считают, что удача человека состоит из четырех частей — благословения свыше, покровительства духов рода, личных заслуг и достижений его прошлых жизней. Так это или нет, — вопрос из разряда веры и научному объяснению не подлежит. Но, глядя на Константина Калимана, слушая рассказы из его жизни, мне невольно подумалось, что, ежели философы далеких стран и правы, то у нашего героя все эти составляющие в жизни есть. Крепкого ему здоровья, избавления от болезни, новых успехов в профессии и как можно больше семейного тепла!