Молдавский парадокс: вечный раскол и попытки выстроить вертикаль власти

Сергей Маркедонов, ведущий научный сотрудник МГИМО МИД России, главный редактор журнала "Международная аналитика" – для Sputnik Молдова.

Если говорить о тактике, то нынешняя ситуация в Молдове во многом сформирована итогами прошлогодней президентской кампании. Выборы-2020 не стабилизировали внутреннюю ситуацию в стране. Более того, напротив, привнесли в нее дополнительную турбулентность. Вновь избранный президент Майя Санду столкнулась с определенным противодействием со стороны большей части парламента.

Проигравший ей экс-глава государства Игорь Додон, опираясь на Партию социалистов, а также на систему ситуативных коалиций, по факту превратил высший законодательный орган страны в оплот своего влияния. В то же самое время пропрезидентская фракция имела контроль лишь над 15 из 101 мандата. Ресурс явно недостаточный для того, чтобы продвигать инициативы Санду. И поэтому с момента ее инаугурации и до конца апреля 2021 года граждане Молдовы и внешние обозреватели могли наблюдать во всей красе борьбу различных ветвей власти.

Стоит также обратить внимание и на значительную роль Конституционного суда во всей этой истории. Именно высшая судебная инстанция страны отменила режим ЧП, введенный национальным парламентом из-за ухудшения санитарно-эпидемиологической ситуации. Это положение, вводимое изначально на срок с 1 апреля по 31 мая, не продержалось и месяца. Ранее КС дал право президенту пойти на роспуск парламента. Но отмена ЧП сняла последние формальные препоны на этом пути.

Впрочем, дело здесь не только и даже не столько в личном противостоянии между Санду и Додоном, хотя эти политики уже дважды, в 2016 и в 2020 гг. сходились друг с другом в двух турах президентских выборов. Не менее важны системные причины. Политико-правовая система в Республике Молдова такова, что глава государства не обладает достаточными полномочиями для проведения того курса, который считает оптимальным и который получил поддержку в ходе всенародных выборов. Лидер правой проевропейской оппозиции Майя Санду, существенно опередившая своего главного оппонента в 2020 году с 58% голосов, не имеет всей полноты власти. Как следствие - стремление победившей стороны к установлению своего контроля над парламентом и правительством. В этом случае у вновь избранного президента появляется потенциальная возможность перезагрузить всю политическую систему страны, чтобы проводить скоординированный курс внутри государства и на международной арене.

Во многом перед схожей дилеммой стоял и Игорь Додон в 2016-м. Его попытки сделать политическое поле более однородным затянулись на несколько лет. На этом пути он сталкивался и с лишением полномочий, и с постоянными пикировками с депутатским корпусом, шел на ситуативное сближение с олигархом Владимиром Плахотнюком и его Демпартией, боролся за обеспечение большинства на парламентских выборах в феврале 2019 года. В ходе так называемой "революции послов" даже Додон вынужденно оказался по одну сторону с Майей Санду, но этот странный альянс во многом предопределил будущий всплеск конфронтации между ними. Казалось бы, к осени 2019 года экс-президент Молдовы добился своего, но уже к весне 2020 года стало ясно: политическая система страны пережила новую реконфигурацию. Сыграла тут свою роль и пандемия коронавируса, и смена главы КС (сторонница проевропейского курса Домника Маноле заменила на этом посту лояльного экс-президенту Владимира Цуркана). Завершение года было для Додона зарифмовано с поражением на выборах.

Но, едва оказавшись в президентском кресле, Майя Санду повторила мытарства своего предшественника. Как следствие, клинч с парламентом, фактическая заморозка работы правительства. И борьба за создание новой повестки дня, в которой президент сотрудничал бы с лояльным кабмином и опирался на лояльный депутатский корпус.

Однако чем бы выборы 11 июля ни завершились, очевидно, что в нынешнем виде "вертикали власти" не будет. Результат же в 90% за "Действие и справедливость" вряд ли рассматривается даже в избирательном штабе пропрезидентской партии. За всю постсоветскую историю Молдовы ближе всех к созданию относительно гомогенного политического поля приближался Владимир Воронин. Но даже и его коммунистам приходилось ситуативно сближаться с Юрием Рошкой, которого в то время трудно было заподозрить в симпатиях к левым силам. Такой вот молдавский парадокс: расколотый политический класс и постоянные попытки введения турбулентности в определенные берега.

ЦИК Республики Молдова уже определил окончательный состав участников избирательной гонки. За кресла депутатов поборются 20 партий и два блока, а также один  независимый кандидат. Но в этом многоцветии видны фавориты. А новых лиц мало.

"Действие и справедливость" связана с Майей Санду. По факту 11 июля будет новым туром ее борьбы с Игорем Додоном. Оба политика не новички в своем деле. Но если Санду при этом в своей риторике постоянно обращается к образу будущего (что логично, ибо ее задача - переложить в глазах избирателя всю ответственность за ситуацию в стране на предшественников), то Додон пытается задействовать ностальгический ресурс. Так, 12 мая он вступил в предвыборный альянс с лидером молдавских коммунистов Ворониным. Отношения между этими политиками переживали взлеты и падения. На этом пути была совместная борьба за депутатские мандаты и обвинения в предательстве. Двадцать лет назад ПКРМ одержала триумфальную победу, также апеллируя к образам прошлого. Но смогут ли объединенные силы социалистов и коммунистов повторить тот успех? Социологические исследования скорее свидетельствуют об обратном. Хотя недавний опыт Армении показал, что далеко не все опросы общественного мнения релевантны реальным умонастроениям людей.

Вместе с тем было бы  неверным свести всю молдавскую  палитру к двухцветной гамме. Скорее всего, в будущем парламенте для формирования кабмина потребуется  организация коалиций. Как следствие, интерес к "третьим силам". На роль таковых претендуют партия "Шор", несмотря на то что ее лидер руководит кампанией дистанционно. И вовсе не по санитарно-эпидемиологическим соображениям. Два года назад бывший мэр Оргеева покинул страну.

Опыт "дистанционной политики" есть и у лидера блока своего имени Ренато Усатого. Однако сегодня он возглавляет второй по величине муниципалитет Молдовы - город Бельцы. По итогам прошлогодней президентской кампании Усатый получил порядка 17% голосов и занял третье место. Во многом мэр Бельц обыгрывал левую повестку дня, акцентируя внимание на вопросах социальной справедливости, борьбы с бедностью и коррупцией. В выступлении Усатого как самостоятельного игрока видели удар по позициям Додона, нежели Санду.

Впрочем, и Усатый, и Шор будут позиционировать себя как защитников "простого люда", создавая конкурентное напряжение для альянса социалистов и коммунистов. При этом Шор и его сторонники готовы к взаимодействию с Додоном и Ворониным, тогда как Усатый в отношении к лидерам ПКРМ и ПСРМ придерживается жестко критической линии. В любом случае с новыми политиками в сегодняшней Молдове дефицит. Как и с новыми идеями.

В свое время известный  молдавский политик и эксперт Олег Серебрян констатировал, что в Молдове действуют не "политические, а геополтитические партии". На первый взгляд, данная формула выглядит аксиомой и в доказательствах не нуждается.

Партия Майи Санду последовательно защищает идею "европейского выбора", сближения с США, ЕС и НАТО. Среди ее электората и те, кто не видел бы ничего предосудительного в объединении с Румынией, хотя эта концепция и не является для президента республики идефикс. В то же самое время Игорь Додон в пылу полемики заявлял, что если его альянс проиграет на выборах, то Молдова, не исключено, превратится в натовский плацдарм. Кажется, все четко и ясно. Опыт электоральной борьбы как минимум с 2016 года подтверждает тезис о геополитике как главном вопросе молдавской повестки.

Однако картина не столь проста, как кажется при первом рассмотрении. Сегодня вместе с Игорем Додоном бороться против натовского плацдарма собирается старожил молдавской политики Владимир Воронин. Двадцать лет назад его ПКРМ шла на выборы с лозунгами присоединения Молдовы к Союзному государству России и Белоруссии и скорого решения приднестровского конфликта. Однако ничего из этого реализовано не было. Более того, план Дмитрия Козака по федерализации Молдовы как модели урегулирования ситуации на Днестре был провален именно в президентство Воронина. Зато был активизирован такой формат, как ГУАМ ("Организация за демократию и экономическое развитие"), а переговоры с Тирасполем были на долгие годы заморожены. Стоит напомнить, что решения, принятые в марте 2006 года касательно правил таможенного оформления грузов на территории Молдовы, способствовали сближению позиций Киева и Кишинева в их солидарном давлении на непризнанную республику. И против этой кооперации Игорь Додон и как депутат, и как министр, и как президент не слишком-то и возражал.

В части обеспечения  территориальной целостности Молдовы  между левыми и правыми больше общего, чем различного. Конечно, это  же логично в рамках национального дискурса, скажет любой эксперт. И будет прав. Вопрос лишь в  формах и методах достижения поставленной цели, а также готовности учитывать важные международные факторы, в особенности интересы России как одного из гарантов мирного урегулирования.

Между тем узость "геополитической  концепции" применительно к Молдове определяется не только международными сюжетами. Те силы, которые представляют условные "полюса" молдавской политики, вступают в ситуативные альянсы в парламенте, не слишком сообразуясь с проевропейской или пророссийской ориентацией. Вряд ли Ренато Усатого можно считать последовательным "западником", хотя сегодня он близок Майе Санду. Также сложно определить позицию Илана Шора или бывших соратников Владимира Плахотнюка в распущенном составе парламента как твердых "евразийцев", несмотря на их ситуативное сближение с Игорем Додоном. Зачастую сиюминутное в молдавской политике берет верх над стратегическими соображениями.

Будь в курсе всех новостей в Молдове и мире! Подпишись на наш канал в Telegram>>>

Смотрите Video и слушайте Radio Sputnik Moldova