Где США, ЕС и Россия борются за влияние

Мэттью Дал Санто (Matthew Dal Santo)

Некоторые видят в недавних дипломатических поездках чиновников США в Россию — в том числе и во встрече между госсекретарем США Джоном Керри (John Kerry) и российским президентом Владимиром Путиным в российском курортном городе Сочи — знаки назревающей разрядки напряженности. Однако северо-западный участок Черного моря по-прежнему остается полем трехсторонней битвы между Россией, США и Евросоюзом.

С группой других аналитиков я целый день на прошлой неделе встречался с представителями Министерства иностранных дел Румынии и комитета по международным отношениям сената США. О том, что Крым расположен всего в 300 километрах от берегов Румынии, говорят постоянно. Румыния считается государством, расположенным на передовой линии фронта.

«Россия для Европы — это реальность. А Украина — лишь часть большой загадки», — заявил один чиновник. «Но у нас есть гарантия, — сказал другой,

фактически ссылаясь на статью 5 Североатлантического договора. — Как суверенное государство, мы имеем право защищать свою территорию. У каждого государства есть право выбирать, как ему жить».

И все же румыны, по всей видимости, отказались от попыток самостоятельно защищать свой выбор и образ жизни.

По словам одного из военных обозревателей, из трех фрегатов румынского ВМФ в мореходном состоянии находится лишь один. На двух других — списанных судах королевского флота — отсутствуют корабельные орудия. Единственная в Румынии подводная лодка советских времен непригодна для эксплуатации, поскольку Россия больше не производит необходимые для нее аккумуляторы. 60% военного бюджета страны расходуются на выплаты зарплат и пенсий.

Бухарест возложил все заботы об обороне страны на НАТО и на ракетную базу США в Девеселу (Desevelu), входящую в состав системы противоракетной обороны в Европе. Россия считает это провокацией.

Румыния, население которой насчитывает 20 миллионов человек, входит в состав альянса с 2004 года и с 2007 года является членом Евросоюза. По-прежнему оставаясь бедной по европейским стандартам страной (средний доход в государственном секторе составляет от 6 до 12 тысяч евро), Румыния, тем не менее, со времени падения диктатуры Чаушеску увеличила ВВП почти в пять раз.

Исторически и географически Румыния балансирует между Западом и Востоком. В культурном отношении страна более консервативна, чем ее западные соседи. «Хотя мы и являемся народом романской группы в окружении славян, — заявляет молодая женщина из Бухареста, — мы православные. И для нас это очень важно».

В XIX веке русская армия четыре раза — в 1806-1812, 1828-1829, 1853-1856 и в 1877-1878 годах воевала с турецкими войсками, чтобы помочь православным народам, порабощенным Турецкой империей. Когда в 1877 году русский царь Александр II посетил Бухарест, православного императора приветствовали тысячи людей. С целью противостояния влиянию России румынские либералы культивировали среди жителей романскую идентичность и способствовали развитию отношений с Францией. Даже сегодня во время официальных встреч высокопоставленные чиновники постоянно вспоминают романское происхождение Румынии и ее принадлежность к той же, что и Франция, языковой группе.

Сегодня из-за членства в НАТО и Евросоюзе, похоже, Румыния стала классическим примером иждивенческого поведения и смелой внешней политики — более смелой, чем позволил бы ее собственный оборонный потенциал. «В вопросе вступления (в НАТО) Украины, Грузии и Молдавии мы не должны допустить, чтобы у России было право вето, — заявил один из румынских чиновников. — Если у наших границ будет страна с другой системой ценностей, другими критериями поведения, то все мы окажемся в проигрыше».

Однако в соседней Молдавии мы обнаружили, что политические взгляды в вопросе связей с ЕС разделились. В отличие от Румынии, Молдавия (которая говорит с Румынией на одном языке) — исторически «Бессарабия» — с 1812 года входила в состав Российской империи. Эта страна, до 1991 года бывшая советской республикой, является предметом неприкрытого соперничества между Россией и Западом. По итогам выборов, прошедших в ноябре прошлого года, власть перешла к коалиции либерально-демократических сил, выступающей за интеграцию с Евросоюзом. Однако в кулуарах западные представители, с которыми мы беседовали, признали, что пророссийская оппозиция не смогла победить на этих выборах лишь из-за сомнительных результатов выборов.

С тех пор, как в 2009 году Брюссель инициировал программу Европейского восточного соседства (ENP), ее поддержка со стороны молдавской общественности постепенно ослабла. Местные активисты, выступающие за евроинтеграцию, сожалеют, что вступление в ЕС поддерживают только 36% населения страны, при том, что 42-44% молдаван выражают пророссийские настроения. Тем не менее, Брюссель в июне прошлого года подписал с Молдавией соглашение об ассоциации. Из-за громкого банковского скандала в связи с похищением 1 миллиарда евро (около 15% ВВП страны), в которой был замешан представитель теневого бизнеса, связанный с проевропейским правительством страны, сам Евросоюз стал для жителей Молдавии синонимом коррупции.

Неоднозначным является и антидискриминационный закон, принятый в рамках подписанного с Брюсселем соглашения о либерализации визового

режима. Учитывая, что 80% населения — православные, его можно считать «троянским конем» европейского движения за права сексменьшинств. Укреплению соответствующих взглядов и настроений способствует и российское телевидение, которое смотрят примерно 55% молдаван.

Беседуя с молдавскими сторонниками евроинтеграции, можно сразу же заметить разницу между их взглядами и мнением общественности. Подобно своим предшественникам в Румынии XIX века, они почти не отражают мнение общества и значительно опередили его. С целью популяризации идеи «европейского будущего» Молдавии проевропейские НПО начали информационную кампанию, которую финансирует посольство США.

Денежные переводы, поступающие от граждан Молдавии, работающих в России, обеспечивают 20% ВВП страны. Однако главной проблемой ЕС является то, что — по крайней мере, сейчас — безразличному в основной своей массе населению Молдавии, видимо, гораздо ближе российский консерватизм, чем европейский либерализм. Представляющий Гагаузию (бедное автономное территориальное образование, где проживает говорящее на тюркском языке меньшинство, исповедующее православие) одинокий активист, поддерживающий западный путь развития, в отчаянии признается: «Все хотят, чтобы кто-то пришел и решил все их проблемы — и в Гагаузии люди хотят, чтобы это сделал Путин».

«Люди испытывают сильную ностальгию по советским временам, — говорит он. — Именно тогда государство вкладывало деньги во все. Мне это не нравится, но это правда. За 24 года независимости власти (в Кишиневе) так ничего и не сделали».