О том, чем протестные акции в Ереване отличаются от украинского Майдана, есть ли в них антироссийская составляющая, а также об опыте социальных протестов в Армении, рассказал в интервью обозревателю РИА Новости Андрею Малышкину директор Института Кавказа Александр Искандарян.
— В России разные мнения относительно того, что сейчас происходит в Армении. Я пообщался с людьми, протестующими на проспекте Баграмяна в Ереване. Там несколько недовольны тем, как освещаются эти события в российских СМИ, которые сравнивают их протесты с украинским Майданом. Действительно ли это социальный протест и именно повышение цен на электроэнергию подвигли людей выйти на улицу?
— Это совершенно не похоже на Майдан. У Майдана была другая природа, она была внешнеполитическая. Тут природа протеста исключительно внутренняя, это раздражение экономической ситуацией. В стране наблюдается экономическая стагнация. Начиная с 2008 года, с начала кризиса экономика стагнирует, развития особого нет. Накапливается раздражение против экономической схемы, которая существует. Конечно, это конкретное повышение цен скорее повод, чем причина. Но это социальный протест, сетевой протест, децентрализованный, который формировался в основном в социальных сетях различного типа, Facebook и других.
В Армении имеется своя история, свой опыт социальных протестов. Армянская политическая культура предполагает такого рода влияние на политику с улицы. Здесь это происходит довольно часто. С 1995 года ни одни выборы не проходили без уличной активности, без демонстраций. Причем по совершенно разным поводам: от экологии, строительства каких-то объектов до политических вопросов. У нас были протесты по поводу пенсионной реформы, пенсионную реформу приостановили. Были протесты по поводу повышения цен на транспорт, и опять же цены не были повышены.
— Кто протестует на этот раз?
— Это, конечно, в основном молодежь. Это жители центра Еревана, которые пользуются Facebook, люди определенного социального уровня, происхождения, образования, там многого студентов, примерно 70 процентов. Люди других социальных групп проявляют свое неприятие по другому – апатией, цинизмом, перестают интересоваться политикой. Эта же активная часть населения готова участвовать в такого рода протестах.
— Вы сказали про опыт социальных протестов. Разгоняли ли уже в Армении протестные акции водометами?
— К сожалению, в Армении силовой опыт разгона есть, опыт ужасного разгона 2008 года после президентских выборов, который закончился гибелью людей.
— Насколько критично повышение тарифов на электроэнергию на 16,7 процента, которое озвучила компания "Электросети Армении" для населения страны?
— Я понимаю, что в России могут вызвать удивление митинги протеста из-за повышения на 70 копеек за кВт/час. Здесь есть несколько отличий. Армения беднее, и та сумма, которую платят в Армении за электричество, для россиянина может показаться не такой существенной. А для армянина, особенно провинциала, может оказаться серьезной. Во-вторых, в Армении есть традиция уличной политической активности, начиная с 1991 года эти митинги происходят с регулярной частотой. Эта культура добиваться чего-либо на митингах в Армении есть. Год назад пенсионную реформу удалось отменить, были акции в Ереване против повышения цен на газ, было остановлено повышение платы за проезд в транспорте. Люди привыкли, что они могут выйти на улицы и в некоторых случаях они могут добиться своего. Могут, правда, и не добиться.
— Известно, что компания "Электросети Армении" является дочерней российской компании Интер РАО. На ваш взгляд, кто должен решать вопрос с сохранением прежних тарифов — армянская сторона, российская? Или армянские власти должны вести переговоры с российской компанией?
— Конечно, решать нужно вместе, существует законодательство. Во-вторых, в силу естественных обстоятельств Интер РАО является фактическим монополистом, а если так, то оно должно вступать во взаимодействие с армянским государством. То, что происходит, это результат отвратительного менеджмента "Электросетей Армении", накапливания долгов. Конечно же, это не проблема конкретной организации, в других компаниях эта проблема тоже есть, но тут, когда неоднократно повышается цена, вполне естественен вопрос: ребята, вы там проворовались или плохо управляли, а платить должны люди? Конечно, нужно пытаться каким-то образом договариваться. Как-то ведь договорились, поначалу предполагалось гораздо большее повышение, пришли к компромиссу, но он обществу показался недостаточным. Это предмет для того, чтобы эту проблему решить.
— Может ли в связи с этим обстоятельством быть в этих протестах антироссийская составляющая?
— Шаблонное мышление предполагает, что раз компания российская, то значит, это должно иметь антирусскую или антироссийскую составляющую. Абсолютно нет. Я могу предположить, что отдельные люди могут говорить все что угодно. Что можно найти людей, которые проявят свои эмоции таким образом. Но фона для антироссийских настроений, сколько-нибудь массовых, в Армении просто не существует.
Этому есть определенное доказательство. Совсем недавно в Гюмри произошло зверское убийство. Убийца был русский, гражданин России, военнослужащий. Претензий к военной базе, к управлению на этой базе, к тому, каким образом в России рекрутируются солдаты, претензий эмоциональных было выше крыши. Если вы у любого человека на улице спросите, отразилось ли это на русских людях, гражданах Армении, вам будут смеяться в лицо. Посему предполагать, что эти протесты являются некими антирусскими или антироссийскими, абсолютно невозможно. Заметьте, митингующие не стоят перед офисом "Электросетей Армении", они обращаются к властям, к президенту. А как вы это будете решать с российской компанией – это проблемы армянского правительства.
— Ваш прогноз, как будут развиваться события дальше?
— Один из вариантов, что протестующим удастся добиться своего. Я поначалу думал, что возможен жесткий разгон, теперь вижу, что вряд ли. Возможен постепенный переход митинга в другое место, возможна очень долгая сидячая забастовка, у нас они неделями могут длиться. Возможна и уступка со стороны властей – какой-то тип субсидирования этой цены на электричество.
