КИШИНЕВ, 6 окт — Sputnik. Творческий вечер лауреата премии "Балтийская звезда" Иварса Калныньша на Малой сцене театра-фестиваля "Балтийский дом" в Санкт-Петербурге собрал полный зал. Превратив встречу в настоящий спектакль-концерт, артист на пару с ведущим провел ее с непередаваемым юмором и самоиронией, держась при этом с удивительным достоинством и артистизмом.
Так, на вопрос о том, как он относится к популярности, актер ответил, что ее явно недостаточно: "пройдясь по Невскому, я не заметил ни одного своего бюстика". Рассказ о "жизни в искусстве" постоянно прерывался не только кадрами из кинофильмов и аплодисментами, но и искренним зрительским смехом. Но самое главное, и для многих это стало настоящим открытием, — Иварс Калныньш очень профессионально поет. Особенно оригинально в его исполнении звучат романсы Александра Вертинского.
После вечера популярнейший артист, о котором грезили девушки всего Советского Союза, согласился побеседовать с корреспондентом Sputnik Латвия Еленой Князевой.
- Иварс, когда можно побывать на подобном вечере в Латвии, даете ли вы у нас такие концерты?
— Нет, это был уникальный случай. Я и не предполагал, что здесь состоится встреча в таком формате, это была импровизация. Ничего подобного в Латвии не бывает. Там, конечно, также проходят мои вечера, но совсем по-другому. Но те, кому нравится, как я пою, могут прийти на музыкальный спектакль "Ежик в тумане". В Риге мы часто играем его в Доме Москвы.
- Вы уже упоминали на вечере об этом спектакле, и это вызывало у публики живой интерес. Расскажите немного подробнее об этой работе.
— Это постановка по произведениям Козлова, про того самого ежика, который уже известен всем по одноименному мультфильму. Нас там трое — Арнис Литицитис, Матрин Вилсонс и я. Я — Зайчик, Вилсонс — Медведь, Арнис — Ежик. Это хорошая компания, мы ведем неспешные философские беседы, сумерничаем, поем. Там есть просто потрясающие песни, замечательная музыка. Я там выступаю также в роли Кукушки и Бугорка.
- А для какой аудитории он предназначен — шесть или восемнадцать плюс? Это сказка для взрослых или для детей?
— Для взрослых — но и для детей тоже. Это очень трогательная история. Не знаю, с чем ее сравнить… Может быть, с Экзюпери, с какими-то чеховскими рассказами. Спектакль мы играем и на латышском, и на русском языках, он с успехом идет в нашей стране, мы ездили с ним в турне по Эстонии и Литве, нас очень хорошо принимали. Сейчас собираемся на Украину.
- Вы много играете и в России. На какой спектакль пригласили бы?
— Стоит посмотреть, к примеру, спектакль "Чего же хотят мужчины", там я играю с Ириной Алферовой. Эксцентричная комедия о любви. Во время новогодних каникул, 4 января — приходите.
- А кино? Ведь именно кинороль принесла вам в свое время огромную популярность в огромной стране — 1978 год, "Театр"…
— С тех пор ситуация в кино сильно изменилась. Снимают сейчас в основном сериалы, а это не очень высокое искусство. Когда сценарий пишет команда сценаристов — об искусстве говорить сложно. Не всегда даже дают прочесть сценарий до конца — потому что просто не знают, чем все кончится. Такова телеспецифика, потому что сериал зачастую просто площадка для рекламы. Что касается советского кино, я думаю, что если сейчас произвести раскопки в Белых столбах, много интересного можно найти. Если не половину, то треть тех фильмов вполне можно смотреть, если убрать что-то колхозное и производственное. Много замечательных экранизаций было сделано, а главное — сколько мастеров потрясающих было! Да и худсоветы, как бы к ним ни относиться, иногда шли только на пользу. Существовала налаженная система проката, что также очень важно. — Сегодня на вечере уже не раз поминали "ту страну", и кто-то из зрителей предложил говорить прямо
- Советский Союз. У вас нет ностальгии по "той стране"? Кстати, у вас и книга так называется — "Моя молодость — СССР".
— Да, там я о многом написал. Есть ведь Воркута, Инта, Норильск, сороковой, сорок первый годы — этому в советской школе не учили. Для Прибалтики это были очень тяжелые времена. Много чего и в 45-м произошло не так, как хотелось бы. Это моменты больные, неприятные, но это вопрос отвратительной власти. Что-то делалось не от большого ума, что-то — по другим причинам, но это все уже история, и не надо там копаться. Что касается ностальгии по СССР, у меня ее нет. По чему ностальгировать? По пустым полкам, по железному занавесу? Нет, конечно, это моя молодость, моя жизнь, любовь, дети… Есть ностальгия по друзьям, по тем, кто ушел из этой жизни. Но если говорить о политической системе — нет, больше этого не надо.
- Не так давно в СМИ прошла информация о том, что у кого-то появилась идея снять ремейк "Зимней вишни", кажется, даже деньги собирали на этот проект. Вам предлагали в нем участвовать?
— Да, было что-то. Вроде там потомки наших героев, гипотетические, должны уже действовать — ну и мы, постаревшие. Но пока эта идея во что-то конкретное не воплотилась.
- У вас режиссерских, продюсерских амбиций нет?
— Нет, это не мое немножко. Мне заниматься другими скучновато. Организовывать, собирать деньги… — Какой ваш любимый фильм?— "Гражданин Кейн" Орсона Уэллса. Старое американское кино…
- А не было желания, когда появилась такая возможность, уехать на Запад, в Америку, покорить Голливуд?
— Нет. Когда я впервые побывал в Америке, посмотрел, как живет нормальная страна с хорошим бизнесом, то мне показалось, что надо здесь все так устроить, чтобы из Америки приезжали сюда. А то у нас принято — как только появились здесь проблемы, так сразу уезжают, думают, что там не будет проблем. А они и там начинаются, просто стыдно признаться в этом, поэтому не возвращаются. Некоторые мои коллеги уехали, но никаких звездных историй не слышно. Для этого нужно там родиться.
- Если вернуться к российским сериалам — вы ведь в них все же снимаетесь?
— Да, хотя иногда кажется, что я мог бы уже и вообще нигде не сниматься. Жена, дети, дом, огородик. Лес, грибы… Но предложения поступают, и я их принимаю — если вижу какой-то творческий интерес. А сниматься в каких-то совсем некачественных лентах я не хочу. Только ради денег? Да, это тоже хорошо, люди много чего делали и делают ради денег, поэтому много чего можно и не смотреть. Если нет никаких подходящих предложений — я сам что-то придумываю. И мне не нужен помощник, администратор. Я могу и музыкальные штучки придумать, я сам оплачиваю свои расходы на студийные записи.
- Получая премию "Балтийская звезда", вы оценили свои заслуги как скромные. Но ведь в целом ваша актерская судьба сложилась удачно, как вы считаете?
— В общем, да, удачно. Наверное, я сделал что-то достаточно весомое, что запомнилось. И коллеги меня уважают, а кто-то и завидует, это тоже очень важно.
Если не завидует никто — все, иди домой. И ты все время должен быть готов к соперничеству, как в спорте.
Это не значит, что нужно друг другу вставлять палки в колеса, это отвратительно. А здоровое соперничество, белая зависть — это нормально. Те же великие художники прошлого, скажем, Леонардо да Винчи и Микеланджело, — я думаю, они соперничали. Но они же не мешали друг другу, не отнимали кисти и не писали в ведро с краской.
- Что, на ваш взгляд, главное в профессии актера? Что бы вы посоветовали вашим молодым коллегам или тем, кто только мечтает об актерской карьере?
— Главное — это быть актером по своей природе. Родословная, мама с папой, связи — это ничего не поможет, ничего настоящего не будет. Если ты внутри актер — дальше надо только учиться и работать, заниматься своим делом. Пиар и весь этот антураж — совсем не главное. Это очень трудоемкая профессия, и не всегда за нее хорошо платят. Но я не согласен с тем, что актер — существо зависимое. Почему? Если так говорить, то все мы зависимые — от кого-то и от чего-то. Да, кто-то главнее, скажем, режиссер — он решает: будет так — и все. А потом он делает кино — на монтажном столике, или за компьютером, это его поэма. Композитор пишет музыку — но чтобы ее услышали другие, нужны инструменты, голоса. У актера все с собой. При этом он — не просто исполнитель, он тратит свои душевные силы. Не важно, кто автор. Автор — это просто буковки, черные на белой бумаге, будь это Шекспир или Булгаков. А вот артист скажет это с той или иной интонацией — и вот тогда начнется какая-то жизнь. А если ему нечего сказать, то ничего и не будет.
