Николай Костыркин, Sputnik Молдова
Чтобы понять в полном объеме страну, в которой мы живем, то, как развивался наш край, иногда небесполезно знакомиться со свидетельствами авторов прошлого.
Газета "Русское слово" в одной из своих публикаций рассказывает об исследовании научного сотрудника Академии наук Молдовы Ольги Гарусовой, посвященном письменным свидетельствам о Бессарабии межвоенного периода, оставленным представителями русской эмиграции.
Тогда наш край находился под румынской оккупацией. Многое из того, что характеризовало политику той эпохи, отображено в воспоминаниях, произведениях, письмах очевидцев.
Местный взгляд
А эпоха была крайне непростая и для многих трагичная. Неприятие революции и ее последствий подвигло многих жителей России покинуть отчие дома и двинуться, по большому счету, куда глаза глядят. А глаза глядите часто туда, где совсем недавно "была Россия". Одним из таких мест стала Бессарабия. Помните, как в недавно вышедшем сериале о знаменитом певце Петре Лещенко главного героя спрашивают: "Вы русский офицер?". А он машет головой и грустно отвечает: "Нет, королевский подданный". Имелось в виду — подданный румынской короны. Так было со многими, и военными, и гражданскими, и семейными, и одинокими.
В Бессарабии бывших петербуржцев, москвичей, одесситов, киевлян после пережитых ужасов революции и гражданской войны поражало, прежде всего, обычное течение жизни, считает Ольга Гарусова. Неспешные извозчики, необычайная тишина на ночных улицах, ярко освещенные окна кафе и ресторанов, нарядные девушки за столиками в саду…
"В городе зажигались огни. Вспыхнули по ту сторону решетки сада зеркальные окна кафе. Сад опустел. В городских оранжереях садовники поспешно уносили цветы. Вся в огнях уходила широкая улица с рядом ровных стройных тополей и каменным постаментом теперь снесенного памятника Александру Благословленному. Из увеселительных садов гремела музыка, и в светлой пыли плыла толпа людей", — таким увидели Кишинев беженцы в романе Екатерины Черкес "Жемчуг слез", изданном в 1925 году в Берлине.
Памятник Александру Первому, о котором упомянуто в этом отрывке, еще некоторое время после 1918 года стоял в центре Кишинева. Подробнее о нем вы можете прочитать здесь >>>
Иное впечатление о Кишиневе у нашего земляка писателя Леонида Добронравова. Большая часть его жизни и литературная деятельность связаны с Петербургом.
Новые факты о Кишиневе — чего вы еще не знали о нашем городе >>>
"Старая провинция умерла. Умер и старый быт. Кишинев — один из немногих уголков, где он жив еще, и не только жив, но победительно процветает. Сколько наивной, старомодной прелести было на субботниках чиновничьего клуба! А эти провинциальные дамы, непременно в шляпках ужинавшие за столиками. Они твердо убеждены были, что этого требует лучший тон. А когда пускались в мазурку! Боже ты мой! А эти дежурные визиты в кафе! А чинные, степенные прогулки в казенный сад! А сколько типов с богатством тонов и оттенков. В Троицу был я в кладбищенской церкви. Да, только в Кишиневе могут существовать еще такие люди, похожие на старые расписные чашки, каких теперь больше нигде не выделывают", — пишет Добронравов в 1923 году.
Угол зрения эмигрантов
Живший в Софии писатель Александр Федоров в 1924 год опубликовал серию очерков "Кишиневские негативы".
"Кишинев — очень своеобразный город. Собственно, это даже не один, а два города. Город старый, старые особняки с сохранившимся в них старым укладом жизни, такой патриархально спокойный, как будто не существует на свете ни войн, ни революций. Кишинев и вообще Бессарабия положительно достойны быть сохраненными в банке со спиртом, консервированы как редкостное кушанье, засушены как вымирающие цветы в гербарии. Я полагаю, что нигде на земном шаре не сохранились до такой степени бытовые особенности и своеобразные нравы, как в этой области".
Забытый видеосюжет о Молдове — будущее, которое осталось в прошлом >>>
Журналист Петр Пильский, побывав в Бессарабии в межвоенный период, писал об иной плоскости нашего края:
"Никто из властей не сомневается, что Россия не может примириться с бессарабской потерей. Всё время Бессарабия чувствует себя как на вулкане. Это особливо испытывают беженцы. Причем для части их этот Chișinău (Кишинев) — только этап, проходной пункт, ворота в Европу. Через эту дверь вливается и идет в Австрию, в Германию, на Балканы южное, т.е. новороссийское беженство".
Бессарабский корреспондент Л.Сотов в эмигрантском журнале "Отечественные записки" в 1921 году отметил: "Время идет, и вместе с ним уходит из Бессарабии Россия". А вот редактор журнала Марк Вишняк в статье 1927 года подчеркнул, что, несмотря на румынизацию, Россия в Бессарабии осталась. Вот такие полярные мнения — смотря, кто на что обращал внимание.
С конца 20-х годов, с отменой цензурных ограничений, негативно-юмористические фельетоны уступают место на страницах местной русскоязычной прессы очеркам или публицистическим статьям. Образ Бессарабии приобретает сложность и многозначность, осмысляется как социальный и культурный феномен со своими исторически сложившимися общественными и культурными традициями.
Старый-новый Кишинев: что было там, где мы сегодня живем >>>
Русские, покидавшие Россию, вздыхали по Бессарабии, которая, как говорят исследователи, став частью другого государства, очень медленно меняла свой облик, свои устои и традиции. Любили вспоминать о наших краях и те, кто остался в России, уже советской. Вот и получается, что тяга к южным красотам Молдовы объединяла людей самых разных политических взглядов и судеб. В принципе, то же самое происходит и сегодня. Правда, география этнических молдаван, потомственных бессарабцев, уроженцев Молдовы расширилась в десятки раз. Сегодня каждый из них — гражданин мира.
