С одной стороны, Сергей Юдин – выдающийся хирург своего времени. С другой — великий физик всех времен Лев Ландау. Между ними их современник, Кирилл Симонян — просто врач. Как так?
Очень просто. Кирилл Семенович Симонян – любимый ученик академика Юдина, ставший в течение трех последних лет жизни Ландау его основным лечащим врачом. Правда, спасти лауреата Нобелевской, Ленинской и двух Сталинских премий, не удалось — травмы Дау, так его называли все, были несовместимы с жизнью.
Рассказывают, что седьмого января 1962 года в Москве шел дождь, к утру подморозило и улицы превратились в каток. Около десяти утра академик сел в машину, чтобы отправиться в Дубну. В начале Дмитровского шоссе "Волга" с Ландау пошла на обгон автобуса и тут водитель, увидев идущий навстречу грузовик, резко затормозил. "Волга" пошла юзом, потеряла управление и грузовик всей своей тупой многотонной махиной ударил по ней. Точнее — по сидевшему на переднем сидении Дау.
В 11 часов 10 минут пострадавший был доставлен в больницу. Без каких-либо признаков жизни. Первая запись в его истории болезни: "Множественные ушибы мозга, ушиблено-рваная рана в лобно-височной области, перелом свода и основания черепа, сдавлена грудная клетка, повреждено легкое, переломано семь ребер, перелом таза. Шок".
С такими ранами не живут, но, оставаясь без сознания целый месяц, Дау, все-таки, пришел в себя, однако, о возможности заниматься теоретической физикой надо было забыть: боли в ноге, животе, угнетенность психики — все это великого ученого уже не оставляло. (Напоминает то, что случилось с народным артистом Николаем Караченцовым). Но больше всего великого физика мучили боли в животе. И тут наступает время Кирилла Симоняна, ставшего по настоянию жены Ландау основным лечащим врачом великого ученого.
Ко времени, когда Симонян приобрел известность как крупный специалист в области абдоминальной хирурги (хирургическое лечение заболеваний и травм органов и стенок брюшной полости) он, выпускник Ростовского медицинского института, в качестве капитана-военврача участвовал в войне с Германией, затем с Японией, после чего приступил к работе в одной из московских больниц. А еще до этого, в совсем уж молодые годы, пробовал себя в стихосложении, став автором кантаты "Озеро Севан", написанной сестрой, известным композитором Надеждой Симонян.
Взявшись помочь избавиться от изнурительных болей в животе, он настаивает на операции по устранению спаечного процесса в брюшной полости. Но тут легко сказать, но сложно сделать не только в чисто медицинском смысле. Дело в том, что в силу высокого статуса пациента, вопрос надо было решать на высшем уровне. На госпитализацию требовалось разрешение Управления делами Президиума АН СССР, которое возглавлял Григорий Гайкович Чахмахчев. Чахмахчев "добро" дал. Операция заметно помогла, академик впервые почувствовал облегчение.
Два главных вывода, сделанных Кириллом Симоняном по наблюдениям за Ландау: боли в забрюшинной области не были фантомными, и поэтому полостная операция могла их устранить. И второе: клетки мозга, ответственные за память и интеллект не погибли, интеллект все время восстанавливался и мог подойти к неплохому уровню. Но с чувством юмора у больного все было в порядке.
Из воспоминаний профессора-нейрореабилитолога Владимира Найдина о том, как Ландау вступал в партию.
— У меня большие неприятности, Владимир Львович. Мне надо в партию вступать, потому что Хрущев, Микоян, все столько для меня сделали. Придется вступать. Это так неприятно, но вступать надо.
— Лев Давыдович, вы поправитесь, тогда и вступите.
— Нет, надо вступать непременно сейчас.
И вот в течение недель двух он сообщал всем приходящим, что у него неприятности: надо вступать в партию. Все понимали, что он еще неадекватен. Потом, наконец, в какой-то день я пришел рано утром к нему. Мы с ним позанимались, он и говорит:
— У меня новость. У меня хорошая новость.
— Что, нога не болит?
— Нет, выяснилось, что можно в партию не вступать.
— Почему?
— Я выяснил, что в партии состоит С., академик. С таким засранцем я в партии быть не могу…
Гениальный человек гениален во всем.
Между тем, операция Ландау не спасла, вот что пишет о последних днях жизни отца сын академика, Игорь Ландау.
"В течение операции были удалены спайки. Те самые спайки, которые вызывали постоянные боли в животе. И несколько дней, которые отец прожил после операции, были первыми после аварии, когда у него не было этих ужасных болей. Он мог бы выздороветь. Выздороветь и вернуться к физике. Но жизнь распорядилась иначе – через несколько дней после операции отец умер от тромбоэмболии легочной артерии. Старый тромб, возникший за несколько лет до операции, оторвался от своего места и перекрыл артерию, которая ведет от легких к сердцу…".
Тем не менее, все люди смертны, даже те, что спасают чужие жизни.
Москва, 1977 год, 17 октября, квартира доктора технических наук профессора Ивоботенко. Кирилла Симоняна ждут на ужин. У Симоняна внезапно защемило сердце и Ивоботенко отвозит его домой, вызывает скорую помощь. Чуть позже приступ повторяется и врачей вызывают снова. По всей вероятности, оставшись один в квартире, Симонян падает и теряет сознание, ударившись затылком о порог ванной комнаты. Затем знаменитый врач приходит в себя и сам же звонит в больницу. Приезжает его сотрудница.
Тут уместна знаменитая фраза Кирилла Симоняна: "Оказывается, смерть не так страшна. Я даже почувствовал какое-то блаженство".
По официальному заключению смерть наступила от острой сердечной недостаточности. Не прошло и часа после трагедии, как квартира стала наполняться друзьями и коллегами. Вскоре появились следователи, которым Ивоботенко Б. А. повторил свой рассказ о смерти Симоняна.
