15 ноября прошел второй тур президентских выборов - как и четыре года назад, двумя финалистами избирательной гонки были Майя Санду и Игорь Додон. Однако на этот раз победитель и серебряный призер поменялись местами. Что это означает для молдавской политики с точки зрения внутренней динамики? И насколько избрание лидера, последовательно аттестующего себя как проевропейского политика, способно изменить внешнеполитический расклад вокруг Молдовы? В материале для Sputnik Молдова этим вопросом задался Сергей Маркедонов, ведущий научный сотрудник Института международных исследований МГИМО МИД России, главный редактор журнала "Международная аналитика".
Была ли орбита?
Уже сложилась традиция рассматривать выборы в постсоветских государствах, как непрекращающуюся борьбу интересов России и Запада. Спору нет, внешний фактор присутствует во внутриполитической динамике всех этих образований, хотя это и не является неким ноу-хау. Поэтому сводить все к "геополитическому формату" неверно.
Такая фокусировка выдвигает на первый план символические моменты (многие обозреватели уже успели отметить приглашение победительницы молдавских выборов в Киев, поступившее от президента Украины Владимира Зеленского), но отодвигает в тень некоторые принципиально важные детали и нюансы.
Как только сообщения об итогах выборов в Молдове стали появляться на сайтах информационных агентств, как из рога изобилия посыпались комментарии о развороте этой страны от России к Западу, "очередной потере" Москвой союзника и "сжатии российского влияния" на просторах бывшего СССР.
Наверное, такие выводы могут обсуждаться. Но перед тем как их формулировать, стоило бы задаться простым вопросом: был ли ранее, до 16 ноября 2020 года, Кишинев в орбите Москвы? И если да, то насколько последовательным союзником он был?
Напомню, что Игорь Додон пришел четыре года назад на президентский пост под лозунгами укрепления связей с Россией, вовлечения страны в проекты евразийской интеграции и урегулирования приднестровского конфликта. Все это верно.
Как, впрочем, верно и то, что этот набор слоганов адресовался не в последнюю очередь внутренней аудитории, частично разочаровавшейся в европейском векторе, который стал ассоциироваться в глазах избирателей с неэффективностью и коррупцией. Ведь те политики, что называли себя сторонниками западного выбора, были далеки от провозглашаемых ими стандартов. Во многом пророссийская риторика была прагматическим выбором одного из кандидатов. При том, что значительного вовлечения российских ресурсов в триумф Додона четырехлетней давности не было, что признавали и его оппоненты.
Но самое главное даже не это. Молдавская система власти устроена так, что президент не является в ней демиургом. Так было при Додоне, и так будет и при Санду.
Не меньшее (если не большее) значение в Кишиневе имеют парламент, правительство, Конституционный суд. Доказательства, что называется, на поверхности. Итак, май 2017 года. Президентом Молдовы является Игорь Додон, а страна, по логике ряда авторов, "в российской орбите". Конституционный суд республики выступает с квалификацией военного присутствия ОГРВ (Оперативной группы российских войск) в Приднестровье, как незаконного, хотя из состава группы формируется российский миротворческий батальон.
17 октября того же 2017 года Конституционный суд принял решение, согласно которому в случае отказа главы государства повторно назначать министра, спикер парламента или председатель правительства смогут выполнять эти обязанности. То есть в парламентской республике, где полномочия президента и без того ограничены, для него, по сути вводились новые сдержки и противовесы.
23 апреля 2020 года высшая судебная инстанция страны приостановил решение парламента о ратификации соглашения по предоставлению российского кредита и сместил с поста его председателя, соратника президента Владимира Цуркана (его заменила Домника Маноле, предложенная на этот пост оппозицией).
Возьмем ключевое для российских интересов приднестровское направление. В июле 2017 года открылся первый совместный украинско-молдавский КПП с участием тогдашних президента Украины Петра Порошенко и премьер-министра Молдовы Павла Филипа. Подтекст такого действа очевиден - усиление давления на Тирасполь. Этому мог помешать президент? И мешал ли? Риторический вопрос. Впрочем, до самого ноября 2019 года у президента не было правительства, которое он мог бы назвать своим. Кабинет проводил свою, отдельную от главы государства внешнюю политику, и она совсем не была пророссийской, в особенности на наиболее чувствительных для Москвы треках (Приднестровье, молдавско-украинские отношения, отношения Кишинева и Брюсселя).
Не фамилией единой
Ключевая проблема не в личных характеристиках того или иного молдавского политика. Оставим этот вопрос психологам. Система такова, что любой деятель с пророссийскими или проевропейскими идеями, будет поставлен в условия имеющегося броуновского движения с многочисленными согласованиями, отсутствием реализации сказанного, гибкостью партий, меняющих коалиционные альянсы с завиднейшей легкостью.
Нахождение на президентском посту Додона, Санду или Ренато Усатого не изменит в одночасье это ситуацию. Пока политический класс страны ставит узкоэгоистические соображения и оппортунизм выше национальных интересов, а последние даже внятно не формулируются, эта схема будет повторяться.
В Кишиневе во власти уже были и правые, и левые, и пророссийские, и прозападные политики. Но внутренняя политическая культура не менялась. И потому "румынофил" Юрий Рошка в свое время поддерживал коммуниста Владимира Воронина, а вчерашние демократы - сторонники опального олигарха Владимира Плахотнюка (которого трудно заподозрить в симпатиях к чему-либо, кроме собственного интереса) подставляли плечо поборнику евразийской интеграции Игорю Додону. Ставя таким образом в зависимость и президента, и его декларации о сближении с Россией.
Как бы это ни трудно было признать, но и четыре года назад, и двадцать лет назад, когда был вброшен в публичное пространство лозунг о возможном вхождении Молдовы в Союзное государство России и Белоруссии, Кишинев не был в российской орбите. И поэтому проигрывать отсутствие прежнего выигрыша невозможно. Нельзя потерять то, чего у тебя не было. И в этом контексте понятным и логичным выглядит поздравительная телеграмма Владимира Путина победительнице молдавских президентских выборов Майе Санду.
Что, конечно, не отменяет допущенных ошибок, над которыми Москве необходимо серьезно работать. Прежде всего, в будущем надо, говоря медицинским языком, лечить пациента, а не болезнь по учебнику, то есть работать с конкретной страной, ее элитами, а не шаблонными представлениями о неких якобы универсальных законах, которые действуют на постсоветском пространстве.
Но ради объективности скажем, что и вполне проевропейской Молдова не была. Опять же "правильная риторика" не освобождала ее носителей от коррупции, неэффективности и экономических провалов, что доказали скандалы вокруг таких "западников", как Филат или Плахотнюк.
Впрочем, в ЕС понимают, что использование для своих конъюнктурных целей брюссельского брэнда не делает страну-партнера второй Германией или второй Францией. Прошлогодняя "революция послов" это четко показала. В каком бы еще случае Запад стал ситуативно сотрудничать с Россией?
Разочаровываться не любят не только в Москве. Однако, какие бы страсти не кипели в разных столицах за пределами Молдовы, центральной темой для этой страны останется на ближайшее время изменение качества элит, повышение их эффективности. Этого точно не дадут ни еврокомиссары, ни эмиссары из российской столицы. И фамилия главы государства (а тем более с урезанными полномочиями) здесь точно не сыграет определяющей роли.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Будь в курсе всех новостей в Молдове и мире! Подпишись на наш канал в Telegram>>>
