Дмитрий Кысса делает вино более 45 лет, в советские времена возглавлял несколько винодельческих заводов, а совсем недавно открыл малое семейное предприятие, где производит вино, сходное с тем, которое два века назад пробовали Пушикин, граф Воронцов и русские цари.
– Дмитрий Иванович, фалернское и цекубское – благодаря знаменитому роману Булгакова даже далекие от виноделия люди знают об этих римских сортах вина времен Иисуса Христа. А мог ли он отведать молдавские вина того времени?
– К сожалению, сколько-нибудь точными историческими документами мы на сей счет на располагаем. Но самое древнее упоминание, которое я смог найти, как раз относится примерно к периоду жизни Христа и свидетельствует о том, что здесь, неподалеку, в районе Кицкан, был обнаружен дикорастущий виноград.
Можно не сомневаться, что 2000 лет назад на территории нынешней Молдовы люди делали вино из гибридных сортов винограда, конечно же, иных, нежели те, что составляют сегодня основу культурного виноделия и давно считаются классическими. Но это отнюдь не означает, что вино из гибридов было некачественным.
Если мы в этой исторической ретроспективе поднимемся чуть выше, то обнаружим, что 600 лет назад Штефан чел Маре, выдавая свою дочь Елену замуж за сына русского царя Ивана Третьего, снарядил к свадебному столу "обоз с изысканными винами", которые были весьма высоко оценены при дворе Московского княжества. Предполагаю, это были вина из сортов винограда, в той или иной степени родственных известным сегодня фетяске или рара нягрэ.
– Немного прогулявшись по территории вашего предприятия, мы в течение нескольких минут дважды столкнулись с изображением французского генерала Понсэ. Кажется, эта личность много для вас значит…
– Не только для меня. Михаил Иванович Понсэ, русский генерал-лейтенант французского происхождения в начале XIX века основал культурное виноделие не одной лишь Бессарабии, но юга всей Российской империи.
Вот тут и начинается самое интересное. Поскольку к любому делу Михаил Иванович подходил основательно, то место для производства вина он начал искать с помощью лучших специалистов-виноделов, которых выписал из Франции и Германии. Они тщательно осмотрели земли в Крыму, на Кубани, в Херсонской области и под Николаевым. Но в итоге идеальные почвы под виноградники нашли здесь, в пуркарской микрозоне Бессарабии.
– Простите, неужели даже Крым не устроил генерала?
– Знаете, я, будучи студентом Кишиневского техникума виноградарства и виноделия, проходил в Крыму практику и писал курсовую работу. В те времена на полуострове производили знаменитые на весь Советский Союз сорта мадеры – "Крымскую", "Массандру". Но дело в том, что в Крыму (как, к слову, в Испании и Португалии) невозможно получить высококачественные сухие белые и красные вина. Мешает каменистая почва и очень незначительный перепад дневных и ночных температур воздуха.
Представьте, что вы варите уху, но при этом не можете перевести плиту с большого на малый огонь. С крымским виноделием примерно та же история – сухие вина там получаются плоскими, низкокислотными, с бедными диетическими свойствами, низкими танинностью и экстрактивностью. Крымский климат и почва хороши для вин десертных, крепленых. Равно как испанские и португальские – для портвейна и хереса.
– А европейский почвенно-климатический аналог пуркарской зоны – это что?
– Французский регион Бордо и север Италии. Лично я убежден, что по некоторым параметрам леонтьевско-пуркарский терруар превосходит даже итальянские и французские винодельческие регионы.
Еще князь Лев Сергеевич Голицын, великий русский ученый, виноградарь и винодел, говорил: чтобы каждый сорт винограда проявил свои лучшие индивидуальные качества, он должен расти и вызревать на своем месте. Фактически 90% качества, структуры и вкуса вина, так сказать, зарыты в земле на глубине 40-50 сантиметров.
А уж если говорить о вкусе, получающиеся здесь вина – полные, экстрактивные, насыщенные, в них замечательно гармонируют кислотность, танинность, спиртуозность. По сути, в таких почвенно-климатических условиях надо еще постараться, чтобы произвести плохое вино.
Собственно, этот факт в 1817 году и осознал генерал-лейтенант Понсэ, выкупивший (на территории нынешнего села Грэдиница Каушанского района) у местного землевладельца Н. Катаржи поместье Леунтеа (Леонтьево). Понсэ завез сюда саженцы европейских сортов винограда каберне, мерло, пино нуар и уже к двадцатым годам XIX века леонтьевские вина начали получать медали на европейских конкурсах и поставляться к столу российских императоров, начиная с Александра Первого.
Кстати, поначалу виноградники Понсэ обслуживали несколько сотен французских, немецких, австрийских мастеров, специально приглашенных сюда генералом. В целом именно с этого момента берет старт классический, европейский вектор бессарабского виноделия, наследницей которого можно считать и сегодняшнюю винную отрасль Молдовы.
– Раз уж сегодня мы так много внимания уделяем истории… Вы говорите о периоде, когда в Бессарабии в ссылке жил Пушкин, известный ценитель вина…
– Задокументированный исторический факт: по подвалу, в котором мы сейчас с вами разговариваем, в 1824 году вот, видимо, также прохаживался великий русский поэт Александр Пушкин. Да не один, а вместе с новороссийским и бессарабским генерал-губернатором графом Воронцовым (ранее – сослуживцем Понсэ) с которым они приехали из Одессы погостить в усадьбе Леонтьево. И, несомненно, отдать дань здешнему вину.
– Дмитрий Иванович, вы руководили несколькими винзаводами в советской Молдавии, вы активный участник винодельческой отрасли независимой Молдовы. Что между этими периодами поменялось принципиально?
– Могу сказать, что государственная программа "Пэмынт", разделившая сельскохозяйственные земли, была для молдавского виноделия и сельского хозяйства в целом настоящей диверсией.
Я немало поездил по профильным хозяйствам Италии, Франции – там сплошь и рядом создаются малые и крупные коопертивы. У нас же огромные, прекрасно работавшие в советские времена агропромышленные комплексы в ходе совершенно бездарной приватизации раздробили, отдав в руки собственников, которые объективно были не в силах управиться со своими наделами. Нужно было создавать на основе тех предприятий кооперативы, на государственном уровне обеспечив их инвентарем, топливом, техникой, хорошими кредитами.
Сразу после распада СССР я даже побыл председателем сельскохозяйственного АО в селе Талмазы. Еще тогда предприятие на 2800 работников обрабатывало шесть с половиной тысяч гектаров, треть села ежедневно одних овощей собирала по 500 тонн. Сегодня от подобных хозяйств остались лишь воспоминания.
– Но ведь и вы в итоге пришли к компактному, семейному винодельческому предприятию. Возможно, это оптимальный путь в условиях маленькой Молдовы, если уж больше нет огромного СССР?
– Мой дед Дмитрий еще в конце позапрошлого века был одним из лучших виноделов Комрата, как позднее и моя мама. Мой старший брат всю сознательную жизнь производил – заслуженный винодел Молдавии. Моя жена и три дочери также всю жизнь в винодельческой отрасли. Думаю, никто из нас не может представить себе другого занятия в жизни.
Разумеется, в семейном подходе к виноделию есть большой плюс. Мастерство нарабатывается годами и, конечно, передается по наследству. Когда ты с утра до вечера ходишь с бокалом в руке и лишь по иррациональному, но безошибочному наитию можешь в идеальный момент отдать команду "стоп, остановить ферментацию", тогда вино получается высочайшего качества и класса.
Но дело не только в этом. Вы, я думаю, хотя бы раз видели, как у нас осенью зачастую возят виноград на винзаводы – в открытых кузовах, в грязи и пыли. Там сок уже окисленный, на него насекомые садятся. Это, в сущности, силосование. Вот и приходится потом применять осветвляющие вещества, разновидность энзимов. А это значит, что натуральное вино резко потеряло в качестве, лишившись болшей части микроэлементов, витаминов.
А виноград, попадающий на переработку, должен хрустеть. Он должен встраиваться в технологический процесс через полчаса после того, как его сняли с лозы. Без этого никакая технология, суперсовременное оборудование и даже умелые руки не позволят получить живое, целебное вино.
И говорю я сейчас, конечно же, не только и не столько о Молдове. Увы, печально, но это факт: в условиях современной мировой экономики, массового производства половина вина, потребляемого в мире, вино "мертвое".
– Простите, вы не сгущаете?
– Да, остались предприятия, которые не могут и в малейшей степени потерять лицо, такие и бочки свои меняют на новые после трех лет использования. Но их сегодня в мире можно пересчитать по пальцам. И, естественно, цены на их продукцию заоблачные.
Подавляющее большинство потребителей устраивает вино среднего качества – больному не поможет, здоровому не навредит, как я это называю.
– Тогда сакраментальный вопрос: хотя бы теоретически есть у качественного, "живого", по вашей терминологии, молдавского вина некая ниша на европейском рынке?
– Ни Франция, ни Италия, ни Испания никогда не возьмут в хоть сколько-нибудь большом количестве молдавское вино - даже высочайшего качества. Они искренне хвалят наши вина на всякого рода конкурсах и дают им медали, вполне заслуженные. Но продавать на своем рынке чужое вино ни при каких обстоятельствах не станут из чистого патриотизма. И я считаю, что это правильно.
Но есть еще Северная Европа – Швеция, Норвегия, Дания, Голландия, Британия. На эти рынки молдавским виноделам нужно пробиваться обязательно. Есть Канада, США. Все больший интерес к молдавскому вину (правда, только красному) сейчас проявляет Китай.
И, конечно же, будет абсурдом окончательно потерять огромный и традиционный для нас рынок России.
Впрочем, сильнее всего печалит меня другое – нынешняя культура потребления вина в самой Молдове. Когда любое торжество, будь то свадьба или кумэтрия, у нас сопровождается коньяком и водкой. Вино же употребляется гораждо реже.
– Генерал Понсэ был бы страшно разочарован?
– Несомненно…
Будь в курсе всех новостей в Молдове и мире! Подпишись на наш канал в Telegram>>>
