Дмитрий Косырев, политический обозреватель МИА "Россия сегодня"
Присуждение Нобелевской премии мира тунисцам, которые не дали превратить свою страну в Ливию — вроде бы и хорошее решение. В том смысле, что могли бы наградить кого-то или что-то совсем несуразное. Но даже и при таком решении ощущение того, что Нобелевка — если не в этом году, то в целом — окончательно превратилась в весьма спорную премию, остается. И это ощущение интереснее всего прочего.
Ждали скандала — а нет его
Квартет национального диалога — это Тунисский профсоюз рабочих, Тунисская индустриальная конфедерация, Тунисская лига прав человека, Тунисский союз адвокатов. Опыт этого "квартета" и впрямь интересен, ведь уже и не вспомнишь, что арабские бунты начинались именно с Туниса, который с тех пор оказался благополучно забытым по той простой причине, что оттуда приходит не так много плохих новостей, как из прочих "революционных" стран.
Страна уцелела, хотя и перенесла настоящее потрясение. В том числе и потому, что рабочие, работодатели и примкнувшие к ним сумели как-то договориться и частично стабилизировать обстановку. Будем надеяться, что надолго, если не навсегда.
В любом случае вот вам тунисский привет украинцам, и не только им: оказывается, есть арабские образцы не только самоуничтожения, но и методы и технологии национального спасения.
Но надолго ли этот довольно удачный выбор спасает премию мира от ежегодного недоумения по поводу того, кого награждают, и причем тут вообще мир? Дошло до анекдотов. Если кто еще эту шуточку не читал, то вот вам: Барак Обама вошел в Книгу Гиннесса, став первым Нобелевским лауреатом мира (2009 год), разбомбившим другого Нобелевского лауреата мира (1999) — организацию "Врачи без границ", с ее больницей в Афганистане.
Те люди, которые еще верят, что эта премия дается за мир, как завещал великий Нобель, задавали в этом году вопрос: а почему же не дать ее за достижение минских договоренностей по Украине? Ведь на сегодня факт прекращения гражданской войны налицо, факт усилий трех посредников, принуждавших к миру подписантов Минска (то есть фактически восток и запад Украины) — тоже налицо. Можно было бы даже заняться подсчетом покойников: сколько мирных жителей Донбасса было уничтожено киевскими карателями, пока те вели войну, и сколько было бы еще уничтожено, если бы война продолжалась с прежней интенсивностью. В Тунисе такого числа жертв не было, кстати.
Но вы же понимаете — ладно дать Нобелевку Ангеле Меркель и Франсуа Олланду. Так ведь тогда надо давать ее еще и Владимиру Путину. Вместо этого в информпространство вокруг премии 2015 года вбросили попросту дикую идею — наградить одну Меркель, и не за Минск, а за ее усилия по части приема в Европе арабских и прочих беженцев! Более того, Меркель считали даже наиболее вероятным кандидатом, и выбор Туниса можно считать своего рода красивым уходом от скандалов по этому поводу.
Строго говоря, не первый год мы наблюдаем этот изящный пируэт Нобелевского комитета — наградить кого-то вовсе неизвестного за бесспорно доброе дело. Тогда вроде и спорить не о чем, не считая вопроса, чем хуже множество подобных лиц и организаций, премию не получивших.
Комитет, похоже, наглухо встал в оборонительную стойку, заботясь более о собственной репутации, чем о чем-то ином. Кстати, это относится и к литературному Нобелю, который слился, похоже, с "мирным" Нобелем в какую-то единую морально-философско-политическую ежегодную акцию, вроде перформанса художника-скандалиста. Ни мира, ни литературы, а сплошная акция.
Европейский аргумент
Что с этими людьми происходит? Но здесь можно поставить вопрос по-другому: а кто они, "эти люди", сколько их, как зовут?
Да никаких секретов. Их пятеро, все норвежцы, а именно — Каси Кулман Файв, Берит Рейс-Андерсон, Ингер-Мари Иттерборн, Турбьерн Ягланд, Хенрик Сайсе, Олаф Ньйольстад. Не сомневаюсь, что напутал с написанием норвежских имен (это великое искусство), но так или иначе — хоть кого-то, кроме Ягланда из Совета Европы, вы здесь знаете?
И еще: а не чересчур ли рассчитывать, что эти назначаемые норвежским парламентом на их пост пятеро пусть вполне достойных обитателей северной окраины мира (уместно вспомнить слово margin — край, обрез книжного листа) способны выносить какое-то приемлемое для всей планеты моральное суждение по части добра и зла, мира и войны. А ведь именно так поначалу мыслилось: Нобелевская премия — всемирная, первая, недостижимый авторитет для всей планеты. В точных науках и в той сфере, куда относится мир и литература.
Есть замечательный материал, где аргументированно объясняется, как и почему проделала свой более чем вековой путь идея — премия мира, от завещания Альфреда Нобеля с его "теми, кто принес наибольшее благо человечеству" и "сделавшими более всего для братства наций, для роспуска или уменьшения постоянных армий и для проведения мирных конгрессов", до… До идеи, что устойчивый мир может покоиться только на концепции прав человека.
Автор эту историю уж как-нибудь знает, поскольку речь о Франсисе Сейерстеде, председателе Нобелевского комитета мира в 1991-1999 годах. Тех самых годах, когда в западной цивилизации возникла иллюзия, что теперь мир будет одним сплошным Западом, а истории пришел конец. Соответственно, вердикт пяти норвежцев (и судящих литературу шведов) становился бы ежегодным событием глобального значения, всемирным уроком морали и философии.
Но, как известно, по итогам того самого десятилетия произошло-то с нашим миром совсем иное. Он стал более разнообразным по части ценностей, он стал больше о них спорить. Да, сам Нобель, шведско-российский химик, изобретатель и бизнесмен, в конце своего XIX века воспринимал западную цивилизацию как чуть ли не единственную в мире, как лидера, до которого прочие должны тянуться. Что объяснялось взглядом на карту, где Индия и Англия были закрашены одинаковым цветом, Китай был сонной развалиной, Африка была комплектом колоний, Латинская Америка — банановым раем…
Так Нобель, понятно, и воспринимал завещанную им потомкам премию как всемирную, в том числе по части моральных ценностей. Но сегодня-то мир другой. Что мы и наблюдаем по реакции на мирно-литературные решения его наследников. Никакого почтения. Более того, если "они" так присуждают премии за гуманитарные дела, то как насчет всякой физики и химии — а что, если в мире есть физики и химики посильнее?
Хочется предсказать, что скоро утихнут даже и споры насчет того, кого шведы и норвежцы наградили по гуманитарной линии. Хотя спорить приятно и полезно. Западная цивилизация достойна любопытства и уважения (так же, как все прочие), ее представления о ценностях и морали весьма интересны. Но ей теперь приходится эти ценности доказывать и отстаивать в каждодневной идейной борьбе. Спорить на равных, если не со слабых позиций (с учетом того, что западная цивилизация уже натворила и продолжает творить). И хорошо еще, если найдутся желающие с западниками спорить.
Кстати, присуждение премии мира тунисцам, возможно, спасшим свою страну от наихудших последствий революции, — очень сильный аргумент в этой дискуссии. Пятеро норвежцев — молодцы.
