В октябре, а именно 26 числа, со дня рождения молдавского господаря, российского государственного деятеля и ученого с мировым именем Дмитрия Кантемира исполняется 342 года. Хоть дата и не круглая, но в эфире студии Sputnik Молдова решили уделить немало внимания роли Кантемира в истории Молдовы и России, а также – потомкам этого известного правителя и ученого.
В завершающей "Кантемировский" цикл программе "Виражи истории" выступил доктор исторических наук, профессор Виктор Цвиркун – один из ведущих специалистов в области "кантемирологии" в Молдове. Сам выпуск передачи с участием этого известного ученого выйдет в эфир в скором времени, а я решил поделиться с читателем той частью разговора, что осталась "за кадром".
Частично в моем пересказе, частично в цитатах гостя суть беседы выглядит следующим образом.
Нет общей границы – не беда
В начале XVIII века Россия разрывалась в очередной войне против турок на два фронта, а Молдова была истощена нескончаемой данью султану и многочисленными политическими интригами. Заверения в дружбе и взаимопомощи уже давно обрели чисто формальный оттенок, но эти два государства, Россия и Молдова, нашли в себе силы объединиться для борьбы с общим врагом на условиях, не ущемлявших ни одну из сторон. Россия гарантировала сохранение Молдовы в ее прежних границах и намеревалась полностью освободить княжество от османского гнета. Дмитрий Кантемир, с свою очередь, был готов стать преданным союзником Петра, его глазами и ушами в Балканском регионе.
Луцкий договор, заключенный между Петром Первым и Кантемиром в 1711 году, надолго определил геополитические ориентиры как России, так и Молдовы и именно поэтому до сих пор высоко оценивается дипломатами и гражданским обществом обеих стран, что особенно актуально, когда вековые принципы российско-молдавской дружбы пытаются поставить под сомнение.
Виктор Цвиркун: "Военные, политические и культурно-экономические связи между Молдовой и Россией берут свое начало со времени заключения династического брака между сыном московского князя Ивана III Иваном Молодым и дочерью Штефана III Великого Еленой. Кроме того, стоит отметить и подписанный в XVII веке договор между царем Алексеем Михайловичем и господарем Василием Лупу. Религиозное единообразие и схожая ментальность этих двух государств стала залогом их развивающегося содружества".
Поэтому становится вполне логичным объяснение того, почему Дмитрий Кантемир еще до своего княжения взял ориентир на восточного соседа, даже несмотря на то, что на тот момент у Молдовы и набиравшей силу России не было общей границы.
Нейтральный посполитый король
Виктор Цвиркун: "Земли между Днестром и Днепром, заселенные казаками, на момент заключения Луцкого договора находились в составе уже теряющей силу Речи Посполитой, истощенной, кроме всего прочего, Северной войной, частично проходившей на ее территории. Но российская армия, переходя это обширное междуречье в 1711 году, не встретила никакого сопротивления, так как в то время Петр и король Речи Посполитой Август II находились в состоянии политического союза. Монархи периодически встречались в этот период, дабы скоординировать дальнейшие действия, но напрямую польский король вмешиваться в войну против турок не намеревался".
Для тех, кто хоть однажды касался страниц биографии Дмитрия Кантемира, не секрет, что тот, во время княжения своего отца Константина, находился в Стамбуле в качестве заложника (1688-1691). Однако мало кто помнит и о том, что будущий господарь еще дважды на длительный период (1695–1700 и 1705–1707) отправлялся в османскую столицу, но уже как капукихай, то есть политический представитель, и действовал от имени своего брата Антиоха правившего в Молдове в те годы.
Виктор Цвиркун: "В качестве капукихая Дмитрий Кантемир встречался в Стамбуле с послами Голландии, Франции, Англии, но наиважнейшие для Молдовы вопросы он обсуждал с представителем России графом Петром Андреевичем Толстым, с которым и оговаривались идеи будущего соглашения. Принцип подобных действий для Дмитрия был не нов. Дело в том, что еще в 1690 году, за три года до своей кончины, господарь Константин Кантемир заключил договор на условиях, аналогичных Луцкому, с императором Священной римской империи, в котором также оговаривался принцип династического правления семьи Кантемиров Молдовой".
Однако всего этого могло и не произойти, так как за несколько лет до описываемых событий случились события, из-за которых Дмитрию грозила смерть или, по крайней мере, недопущение на трон в Яссах.
Виктор Цвиркун: "В 1691 году Константин Кантемир под благовидным предлогом отзывает Дмитрия из Стамбула и, памятуя о том, что германский император обещал ему поддержку в установлении династии, на протяжении следующих трех лет активно готовит сына к управлению страной. В это период Дмитрий получает и военный опыт, участвуя в битвах с казаками у стен Сорокской крепости. А в марте 1693 года господарь Константин умирает, и диван (молдавская боярская дума – ред.) без согласования с Портой избирает Дмитрия господарем Молдовы. По истечении трех недель новый правитель княжества был низвергнут и доставлен в Стамбул. Избежать смерти ему удалось только потому, что на тот момент капукихаем Молдовы в османской столице был старший брат Дмитрия Антиох, имевший достаточно ценных знакомств с приближенными к султану, в числе которых были и друзья покойного Константина Кантемира. Султан же ясно дал понять, что не собирается делать трон Молдовы наследным".
И немудрено. Ведь уже долгое время молдавские господари при вступлении на престол были обязаны платить харач – единовременную дань султану, а династическое правление автоматически означало переход трона без ведома Порты.
Цвиркун отметил, что в течение следующих двух лет Дмитрий, живя в Стамбуле, находился в статусе безайды – сына лишенных трона родителей. А уже в 1695 по 1700 будущий соратник Петра Великого исполнял функции полномочного представителя своего брата Антиоха, отправленного Портой на княжение в Молдову.
Так, весьма своеобразные взаимоотношения между турецкими властями и представителями покоренных народов создавали Дмитрию Кантемиру все условия для реализации его дерзких и грандиозных по тем временам планов.
В защиту Брынковяну
В российской околоисторической среде за господарем Валахии Константином Брынковяну, нарушившим свое обещание Петру и не выступившим на стороне России, прочно закрепился ярлык предателя, не обеспечившего поддержку русской армии, что и привело к ее поражению при Станилештах в 1711 году. Но, если вдаваться в подробности, вырисовывается совсем иная картина.
Виктор Цвиркун: "Брынковяну на тот момент правил Валахией целых 25 лет, умело используя интересы Порты в своих целях. Но для специалистов не секрет, что валашский господарь разделял интересы Священной лиги, истово тяготел к России, и его посланники в Петербурге неоднократно заверяли с русским правительством устные соглашения о взаимопомощи. А в 1698 Брынковяну даже стал, – вторым по счету, после русского дипломата Федора Головина, – кавалером учрежденного незадолго до этого Ордена Андрея Первозванного. На момент начала Прутского похода господарь Валахии взамен принятия страны под русский протекторат обещал предоставить Петру войско в 20 тысяч человек, обеспечить его солдат провиантом, а их коней – фуражом, но только если к маю 1711 года российская армия выйдет к Дунаю. Именно к этому времени в пределы Валахии должно было вступить турецкое войско, а выступление Брынковяну против осман в одиночку изначально было обречено на поражение. Валашская армия действительно была мобилизована, но по ряду причин российский корпус под командованием Бориса Петровича Шереметьева к маю только достиг Днестра".
Он добавил, что после Прутского похода ни одно письмо, из посылаемых на протяжении следующих трех лет Константином Брынковяну в Петербург, не было удостоено ответа. А в 1714 году валашский господарь вместе с семьей был обезглавлен в Стамбуле. Чаша терпения Порты, для которой Брынковяну всегда был слишком самостоятельным, переполнилась. К тому же, османским властям никогда не давала покоя излишняя лояльность валашского правителя к России.
Виктор Цвиркун: "Любопытно и то, что свою негативную лепту в процесс, приведший к разрыву Валахии и России, внес никто иной, как сам Дмитрий Кантемир. И Брынковяну, и Кантемиры были в то время весьма влиятельными семьями, обе поддерживали тесные связи с сильными соседями и, что немаловажно, долгое время соперничали друг с другом в лучших традициях того сурового времени. И Антиох, и Дмитрий Кантемиры неоднократно претендовали на валашский престол. А Брынковяну на некоторое время даже удалось посадить на трон в Яссах своего ставленника, Константина Дуку. И вот 20 ноября 1710 года Османская империя и Россия развязывают войну. Уже двумя днями позже вместо Михаила Раковицэ турки отправляют в Молдову на княжение Дмитрия Кантемира. Одним из условий данного шага, выгодным как для султана, так и для будущего сподвижника Петра Великого, стало смещение пророссийского господаря Брынковяну с престола, в результате чего Кантемиру разрешалось объединить оба княжества на правах личной унии. Другими условиями были освобождение Молдовы от харача, материальных взносов в период войны и строительства оборонительных сооружений. Брынковяну узнал о планах султана и нового молдавского господаря заблаговременно и с тех пор затаил обиду, которая, вполне возможно также повлияла на его решение отказать России в помощи в период Прутского похода".
Шло время, но никаких распоряжений о начале боевых действий против Валахии из Стамбула в Яссы не поступало. К тому же султан вскоре приказал Кантемиру выплатить харач, а также увеличил налоги и поручил строить мост через Дунай для прохождения турецкой армии. И молдавский господарь, будучи человеком весьма щепетильным в вопросах обязательств, вполне оправданно посчитал себя свободным от клятвы верности, данной султану и окончательно переориентировал свои интересы на Россию.
Село Варница – "столица мира"
Кантемир и Брынковяну, хотели они того или нет, действовали в контексте общеевропейских процессов, главной составляющей которых стала Северная война.
Виктор Цвиркун: "Потерпевший поражение под Полтавой от русских войск шведский король Карл XII, бежал под защиту турок в село Варница, что под Бендерами. Бендеры на тот момент были турецкой райей, там стоял османский гарнизон, и Карл решил не жить с мусульманами под одной крышей, более того, считая, что городок, выстроенный им по всем фортификационным канонам того времени, ничем не будет уступать в обороноспособности вековым крепостным стенам. Сегодня трудно представить, что маленькое молдавское село было в то время одним из основных центров европейской политики. Ведь, помимо уцелевших шведских войск, в Варнице стояли остатки армии гетмана Мазепы, а также – ставка свергнутого короля Польши Станислава Лещинского".
По его словам, именно Карл, жаждая реванша после Полтавы, был одним из основных игроков в событиях, разворачивавшихся на территории Молдовы, провоцировавших конфликт, развития которого за неимением необходимых сил не желали ни Россия, ни Порта.
Виктор Цвиркун: "Война 1710-1713 годов всячески отсрочивалась как Петербургом, так и Стамбулом. Доказательство тому – возобновление в 1710 году Вечного мира между обеими державами. Посол России в Османской империи Емельян Украинцев, привезший мирный договор Петру, был даже награжден за это тремястами рублей золотом, баснословной по тем временам суммой. Настолько ценным было для России в те дни продление невоенного положения с Высокой Портой".
Другим могущественным человеком, желавшим развязывания войны, был крымский хан Девлет-гирей.
Виктор Цвиркун: "Российское государство долгое время платило Крыму дань, дабы обезопасить свои южные границы от набегов орды. Понимая, что влияние России на международной арене усиливается, хан желал любым способом ослабить северного соседа. Именно крымские татары, будучи вассалами Порты, устроили в 1710 году набег, опустошив русские земли вплоть до Харькова, что послужило одной из причин вступления России в войну".
У некоторых специалистов бытует мнение, что Петр I намеревался после так и не удавшейся победы в Дунайских княжествах идти дальше, на Балканы, дабы освобождать славянские народы от турецкого ига.
Виктор Цвиркун: "Действительно, покоренные балканские народы видели в России преемницу Византийской империи и освободительницу от гнета мусульман. Доказательством тому стало восстание местного населения в Черногории и Сербии в 1711 году. К слову сказать, именно сербо-черногорская "пятая колонна" и сыграла свою позитивную для России роль в том, что после поражения под Станилештами турки заключили с Петром мир, хотя с успехом могли пленить и царя, и все высшее командование. Однако мы не встречаем в архивах ни одного документа, свидетельствующего о реальных панвизантийских планах русского царя. Есть все основания считать, что главной целью Петра в Прутском походе было выдворение Карла XII из пределов Османской империи и выход к Черному морю. Молдову же с Валахией российский госаппарат воспринимал исключительно как буферную зону в отношениях с Портой и Габсбургами".
Что же касается истинных интересов Кантемира, то этот человек не делал различий между собственными чаяниями и нуждами Молдовы, полностью отождествляя себя с управляемым им государством. Его ориентиры и принципы действия, с точки зрения геополитической обстановки той эпохи, были вполне оправданы и логичны.
Дмитрий Кантемир во многом предвосхитил процессы, получившие реальное продолжение только через 100-150 лет. Опередив свое время не только в науке, но и в политике, этот человек просто не мог оставаться в стороне от эпицентра событий, происходивших в регионе. И одним из важнейших факторов политики молдавского господаря стал именно Луцкий договор, на долгие годы определивший критерии российско-молдавской дипломатии.
