В беседе с корреспондентом агентства Яной Захаровой Тарпищев рассказал о сотрудничестве с Федерацией тенниса Молдовы, совместных проектах на будущее, оценил игру лидера молдавского тенниса Раду Албота, поделился мнением о том, что происходит в этом виде спорта в России, куда движется теннис сейчас, как он относится к феномену натурализации, а также за счет чего удается удерживаться на вершине Серене Уильямс и Новаку Джоковичу.
С Молдовой отношения хорошие, есть планы на будущее
- Каковы ваши первые впечатления от визита в Молдову?
— Я здесь очень много играл в свое время. Поэтому Кишинев для меня практически родной город. Впечатления? Конечно, когда появляешься в стране, где давно не был, все-таки душевное равновесие нарушается, наступает какой-то праздник и много эмоций. От Молдовы у меня только приятные впечатления. Я здесь много выигрывал. Советский теннисист Андрей Черкасов отсюда, Наталья Рогова была тренером. Он выиграл дважды, в свое время, наш Кубок Кремля.
- Вас связывает с Молдовой не только то, что вы здесь выступали. Молдавская федерация тенниса достаточно долго сотрудничает с российской. В чем выражается это сотрудничество? И каковы планы на будущее?
— Планы – это главное. Потому что с Мариной Таубер мы общаемся на всех конференциях и совещаниях. У нас тоже сложились хорошие отношения. По идеологии и системе подготовки у нас одинаковые взгляды. Я разговаривал и со спонсором федерации. Мы договорились создать программу, которая должна дать результат.
- Вы затронули тему спонсорства. Насколько, на ваш взгляд, важно спонсорство вообще в спорте, потому что поддержка государства везде различная, если сравнивать, например Молдову и Россию?
— Думаю, что в данном случае, это главная составляющая, потому что, владея системой и методикой подготовки спортсменов, если не будет финансовой подпитки, ничего сделать невозможно. Это очень важно для спорта высших достижений. Что касается массовости, думаю, что теннис, согласно статистике, будучи вторым видом спорта по популярности после футбола в мировом сообществе, быстро приобретает массовость. Это наличие плоскостных сооружений, что стоит недорого. Тем более погодные условия здесь позволяют это быстро сделать, в отличие от России. В силу того, что в средней полосе у нас все-таки на воздухе можно играть пять-пять с половиной месяцев.
В Молдове это, думаю, восемь-восемь с половиной месяцев спокойно можно делать. Поэтому первое, что нужно предпринять, это немного "побиться" за массовость, которая неминуема, если ты обладаешь системой методики и выращиваешь чемпиона. А, с другой стороны, сам чемпион уже дает массовость. Это как сообщающиеся сосуды. Поэтому мне, например, и Марине понятно, что надо делать и какие этапы должны быть. Все наработки у нас есть. Со мной, например, с 1974 года работает научно-методическая группа. Думаю, что у нас система подготовки одна из лучших в мире, если не лучшая. Реально – факт, что мы за последние 12-15 лет по молодежному и юношескому составу лучшие в Европе, говорит о том, что у нас система налажена. Поэтому премудростей никаких нет, есть варианты — движение вперед и совершенствование.
- Молдавские теннисисты и наша федерация часто проводят благотворительные акции. Что для тенниса и его популяризации значит благотворительность?
— Благотворительность, прежде всего, — самая хорошая реклама тенниса, потому что на постсоветском пространстве ни в одной стране не знали, что такое теннис, как вид спорта. Сейчас в теннис играет весь артистический мир, он считается дипломатическим видом спорта. На Западе нет ни одного посольства, где бы не было теннисного корта. Это говорит о том, что теннис становится практически образом жизни. А любая благотворительность, сделанная со стороны фирм, человека, если это помощь нуждающимся, раскрывает прелесть игры в теннис. В теннисе, который считается индивидуальным видом спорта, она воспитывает человека в том направлении, в котором нужно.
Что происходит с российским теннисом?
- Если перейти к российскому теннису. Вы рассказали о достижениях юношеских, но почему после Елены Дементьевой, Анастасии Мыскиной, Марата Сафина, если говорить о турнирах Большого шлема и Олимпиадах, талантливая молодежь еще не смогла достичь уровня предыдущего поколения теннисистов?
— Что касается Олимпийских игр, статистика показывает, что мы – третьи по выигранным медалям, включая последнюю Олимпиаду. А что касается "штучного товара" – это всегда и во всех странах развивается по синусоиде. Если взять Германию, после Штеффи Граф и Бориса Беккера никого нет. Взять ту же Австралию, где есть определенный провал, хотя у них тоже были звезды. То же и в США, потому что рождение чемпиона в теннисе – очень сложная вещь.
Если говорить о России, то, наверное, надо отметить и то, что у нас бюджет все-таки не такой, как в ведущих странах Запада. Реально у нас есть большие потери в возрастной группе от 17 лет во время перехода во взрослые соревнования, потому что стоимость подготовки при этом возрастает несоизмеримо. После первого экономического кризиса мы потеряли эти позиции. Но на сегодня у нас золотая молодежь, мы практически все выиграли до 18 лет в прошлом и позапрошлом году, — это Андрей Рублев, Карен Качанов, Дарья Касаткина, Елизавета Куличкова, та же Дарья Гаврилова. Думаю, что через 3-4 года мы обязаны вернуть те позиции, которые у нас были. Тем более что я уже проводил анализ статистики, которая у нас есть по победам в Европе. В России же мы проводим более трех тысяч соревнований в рамках российского теннисного тура в течение года. У нас в системе это отлажено и популярность растет, можно так сказать, не по дням, а по часам, потому что в возрасте до 14 лет постоянно участвуют в соревнованиях около 10 тысяч детей. Все это дает право с оптимизмом смотреть в будущее.
- Что делать, чтобы не потерять эту молодежь именно при переходе из юношеского возраста во взрослый теннис?
— Есть несколько факторов. Первый – это, конечно, создание системы академий и методической составляющей, которая дает контроль над тренировочным процессом. А контроль – это оптимизация тренировок. То есть нужно не дать ничего лишнего и не перегрузить, так как это "убивает" время для релаксации и восстановления. С этой точки зрения, думаю, к концу года мы уже закончим работу научной группы, которая трудится над оптимизацией, над тем, что надо делать не только по возрастным группам, а каждый год обучения. До 14 лет будет фиксация, с одной стороны. С другой – эта подготовка на базисной основе ставит цель подготовить спортсменов до 18 лет, потому что пока у нас хорошо поставлена работа с детьми до 14 лет. Ситуация парадоксальна тем, что если мы в 14 лет не отправляем наших ведущих представителей в различные мировые академии, то 12-летним тренироваться уже негде, настолько их много и крытых кортов недостаточно.
Поэтому главная задача – сделать ниточку к системам академий, чтобы эта методика пошла по регионам. А второе – точечная работа с каждой возрастной группой. К концу года она будет завершена и, в принципе, мы готовы представить ноу-хау и в подготовке совершенно другого уровня, в плане, отличном от того, как обучают сейчас. То есть индивидуализация подготовки от внутренних характеристик детей, от их психологии. Если ребенок сильный, значит, надо обучать его играть с лета, если человек с сильной нервной системой, можно обучать играть на задней линии. Таких разных групп насчитывается шесть, как мы определили. Поэтому нужны финансовые возможности. Если делать все то, о чем я говорю, будет много чемпионов.
- Понятно, что теннисом могут заниматься все, но как родителям, на ваш взгляд, определить, талантлив ребенок, есть у него будущее в этом виде спорта или все-таки лучше заниматься чем-то другим?
— Теннис – слишком благоприятный вид спорта, чтобы его бросать в раннем возрасте. Если взять статистику тенниса, как семейного или клубного отдыха, таких занятий для себя, то, в принципе, заниматься этим видом спорта можно в любом возрасте. У нас, например, в турнире для ветеранов в возрастной группе старше 85 лет есть чемпион мира. Если взять Книгу рекордов Гиннеса, то в теннис играют и в 100 лет. У нас есть 96-летний представитель этого вида спорта. Но самое главное для детей, это то, что играя один на один с соперником, нужно двигаться. В этот момент ребенок осознает, что такое "надо, должен, обязан". Это очень нужно в жизни. Ни один теннисист, закончивший карьеру, в жизни не потерялся, потому теннис учит бороться за себя и приобретать определенные качества. Это главный фактор. А определить, нужно ли ему играть дальше, чемпион он или нет, можно достаточно просто на сегодняшний день уже в возрасте 12-14 лет.
Помимо того, что мы обладаем собственным тестированием, можно выявить возможности организма по крови. Так определяется доминанта, за счет чего играет спортсмен, что нужно развивать. Если нет двух качеств – быстроты и выносливости, то теннисиста не будет. Быстрота, которая включает простую и сложные реакции, а также быстроту передвижения мышечную, приобретается в 7-9 лет, а выносливость – до 16 лет. Если от 7 до 9 лет период упущен, то сделать практически ничего нельзя. Полностью все формируется до 18 лет – внимание, концентрация, переключение, устойчивость внимания и психики. Зная все это, к 14 годам можно сказать кто и на что способен, а также чего можно достичь.
О натурализации и смене гражданства
- Лидер молдавского тенниса Раду Албот часто приезжает на турниры в Россию. Успели ли вы посмотреть на его игру, и чего ему не хватает для попадания в 50 лучших теннисистов мира?
— Попадание в 50-ку – этапная цель. Я его видел, когда он обыгрывал в Москве в прошлом году нашего Андрея Рублева, который взял титул на Ролан Гаррос до 18 лет. Судить о будущем, не имея тех обследований, о которых я говорил, сложно. В технико-тактическом плане он оснащен хорошо, а с позиции возможностей организма на более интенсивной работе, нужно изучать. Мужчины сейчас, чтобы показать результат, должны быть способны играть на уровне 28-30 ударов в минуту и иметь колоссальные возможности организма. В таком режиме я его не видел. Если бы провел с ним пару тренировок, то сказал бы точно. А так он нормально оснащен, хорошо играет. Попадание в 50 лучших – не самоцель. Нужно говорить о мировой десятке. Могу к нему приглядеться и сказать позже.
- То есть если он приедет к вам на тренировку, вы ему не откажете?
— Я устраиваю просмотр ведущих теннисистов раз в месяц. Если нужно сделать тестирование той методической системы, которая показывает возможности организма, мы способны и открыты к этому.
- В Молдове была очень хорошая команда в Кубке Дэвиса. Затем один из лидеров Максим Дубаренко решил уйти в белорусскую сборную. Как вы относитесь к смене гражданства?
— Я отношусь к этому плохо, но Международная федерация тенниса недавно ввела положение, что если спортсмен один раз заигран за сборную, то за другую команду он в течение всей жизни играть не может. Тут уже нужно думать спортсмену. Никто же не будет брать его просто так, чтобы он не играл за сборную. Это одно из основных препятствий таким переходам. С другой стороны, возвращаясь к спонсорству, с первых шагов обучения, нужно иметь определенную систему договорных обязательств спортсмена, не наступая на его права. Если ребенок приходит в детскую спортшколу, его обеспечивают бесплатными мячами, кортами, соревнованиями, такая практика почти во всех странах с 6 лет до 16, соответственно, должны существовать договора, где отмечено, что делает федерация, клуб, тренеры, а от спортсмена необходима отдача.
- Если проанализировать другую грань – натурализацию спортсменов. В российскую футбольную сборную, например, уже вызван вратарь Гильерме. Есть ли иностранные теннисисты, готовые выступать за сборную России?
— Недавно неожиданно для себя обнаружил, что сын Каловелонеса Маркос получил российское гражданство. С его отцом играл еще я. В теннисе принята такая вещь, что сам спортсмен может решать свою судьбу. Он пишет заявление в АТР, что хочет выступать за определенную страну и ему позволяют это делать. Не вижу в этом проблемы. Они возникают тогда, когда что-то в собственном хозяйстве идет неправильно. Мы уже говорили о системе договоров, о спонсорстве и других вещах. Если все правильно, никто не уйдет. Есть такие вещи, например, как у Гавриловой, которая ушла. У нее бойфренд в Австралии, и мы не стали ей мешать. Это жизнь и с такими ситуациями тоже надо считаться. Но когда нет подобных жизненных вопросов, то при нормальной системе таких выборов будет меньше.
- А как к этому относиться болельщикам, которые, как, например, в футболе, не всегда хорошо воспринимают подобные переходы?
— В теннисе публика более интеллигентная, сюда ходят несколько иные люди, чем на футбол. Но не думаю, что это настолько болезненная проблема. Она больше эмоциональная. Когда у нас кто-то ушел из "Спартака" в "ЦСКА" или наоборот, то эмоции утихают примерно через год-полтора. Это реальность, жизнь. Ничего плохого не вижу, со временем это проходит.
О том, чем сильны Джокович и Уильямс
- Куда сейчас на ваш взгляд движется мировой теннис?
— Он движется в сторону большей смотрибельности. Раньше трава была очень быстрой, когда уровень интенсивности высок, и мячи летят быстро, игрок мало что может сделать в плане тактики. Там было до 70% проходных матчей. С течением времени трава стала медленней, а теннис — более интеллектуальным. Идет усреднение жестких покрытий по величине отскока. Сейчас запрещены в командных соревнованиях очень быстрые корты и покрытия типа асфальтовых. Хозяева выбирают покрытие и мячи, но все это нормировано Международной федерацией. Раньше были грунтовые игроки, сеточники. Сейчас нет большой разницы между ними, потому что сама среда проведения соревнований становится более универсальной.
Второй фактор заключается в том, что эпизодически ставится вопрос о смене правил игры. Это связано, прежде всего, с телевидением. Ясно, что развитие тенниса — это и телевизионная картинка, но ее может не быть, если теннис не лимитирован по времени. Один матч сейчас может длиться от часа до рекорда в 11 часов. Какое телевидение или тарифная сетка это выдержит? У меня был матч длительностью 9 часов 15 минут. Поэтому, думаю, что рано или поздно будет принято изменение правил, что бы поединок длился меньше. Возможно, сократится счет перед тайбрейком – до 4:4. Необходимо лимитирование, разумное сочетание продолжительности матча и расписания турниров.
В принципе, считаю, что теннис противоречит методике спортивной тренировки, так как теннисисты выступают на соревнованиях 34-36 недель на разных покрытиях. Это смена временных поясов, еды, воды. Спортивная жизнь теннисиста постепенно сокращается. Если раньше в финалах Уимблдона, Роланд Гаррос и других турниров из серии Большого шлема играли даже в 40 лет, то сейчас в среднем теннисисты заканчивают карьеру в 28-30 лет. Поэтому нахождение оптимальных путей должно привести к большей смотрибельности и большей популярности. Хотя, теннис второй вид спорта после футбола, который вряд ли возможно опередить. Но улучшать еще есть что.
- На ваш взгляд Новак Джокович способен за год выиграть все четыре турнира Большого шлема?
— Уверен, что он это сделает. Я его хорошо знаю. Как-то в Сербии, когда они выиграли Кубок Дэвиса в финале у Франции, я зашел в раздевалку, а он подарил мне ракетку, написав на руче "за братство с Россией". Он – хороший парень, но самое удивительно то, что он все время ищет. Он взял, например, в позапрошлом году тренером Беккера почему? Потому что на корте он может все, но тактики быстрого нападения, как играл Беккер, ему не хватало. В отличие от многих видов спорта в теннисе спортсмен сам выбирает тренера, а не наоборот.
Джокович ищет и все время совершенствуется. Он сейчас такой пасьянс на корте раскладывает — по углам атаки, игры и в технико-тактическом оснащении ни один теннисист не играет так разнообразно, как он. Это главное преимущество Джоковича перед всеми. В силу того, что по классу игры в среднем он ушел вперед от многих других, естественно, ему может помешать, только жара или то, что жребий преподносит ему подряд два-три сложных матча. В прошлом году он не выиграл Роланд Гаррос только потому, что был спаренный матч — он сыграл с Рафаэлем Надалем и с Энди Марреем. Реально, по классу игры, он просто обязан это сделать.
- Вы упомянули о Надале. Способен ли он вернуться на свой уровень пяти побед на Роланд Гаррос?
— Я его знаю и хорошо отношусь, но, думаю, что постепенно его время уходит. Если он сможет вернуться на свой уровень, то только в ближайшие два года. У него очень затратный теннис по сравнению с другими. Он очень много играет за счет ног. Если ноги "начали трещать", появились травмы и перегрузки, то маловероятно, что Надаль по этому показателю выйдет на свой уровень. Без этого ему будет сложно, потому что тактически он показывает теннис беднее, чем Джокович.
- В женском теннисе наблюдается гегемония Серены Уильямс. Когда это изменится и кто способен ее заменить?
— В чем преимущество Уильямс перед той же Шараповой? Американка играет очень быстро, подает быстрее всех, показывает более высокие скорости. Соответственно, выступая против нее, нужно справляться с этими скоростями и за счет большой интенсивности что-то ей навязать. Вот Ангелика Кербер (немецкая теннисистка – прим.ред.) за счет хорошего передвижения и хорошей работы ног справилась, втянула Уильямс на турнире Большого шлема в игру, когда очки разыгрывались по 10-15 раз. Тогда у американки не было преимущества. С этой точки зрения появилось много теннисисток, которые уже показывают ударный теннис, играют не медленней, чем она. Зная про эту интенсивность, они и тренируются. Это большая плеяда игроков, начиная от Эжени Бушар, Гарбин Мугурузы, Тимеи Бачински, Ангелики Кербер и других немок. Думаю, что через пару лет от преимущества Уильямс ничего не останется. Нужно учитывать и ее возраст. Чем старше спортсмен, тем сильнее падает быстрота. Как только это произойдет, ошеломляющих побед уже не будет.
