Самая скорбная дата - обычный день в Ленинграде 22 июня 1941 года

 В преддверии Дня памяти и скорби, отмечаемого 22 июня, когда в 1941 году нацисты напали на Советский Союз, Sputnik продолжает проект "Память о Победе", в рамках которых публикует воспоминания Зои Ивановны Афтений-Одеговой, пережившей блокаду Ленинграда.

Дневник Одеговой прислала в редакцию Sputnik Молдова дочь автора Мария Чобану, которая также написала следующее:

"Память о Победе": блокадный Ленинград глазами маленькой девочки >>>

"Моей маме 93 года. Она родом из Ленинграда, блокадница. В марте 1942 года Институт имени Герцена, в котором она училась, эвакуировали на Северный Кавказ. Через полгода немцы оккупировали и эту часть страны. Пережив мучение блокады, мама пережила и ужас оккупации, живя под постоянным страхом быть отправленной на работы в Германию.

После освобождения, поступила в мединститут. В 1945 году Сталин не разрешил вернуть в Ленинград институт, бывший в оккупации, и всех профессоров и студентов привезли в Кишинев. Мама вышла замуж за моего папу, всю жизнь проработала врачом в Молдове".

Представляем вашему вниманию фрагменты дневника Зои Одеговой, где описаны первые дни Великой Отечественной войны:

Оборона северной столицы: как выстоял Ленинград. Кадры из архива >>>

"День 22 июня 1941 года начался обычно, ничем не угрожая. Утро было теплое, приветливое, солнечное. Ранним утром я была на вокзале. Мы, выпускники одного класса, поехали в Шувалово вручать нашему любимому классному руководителю Юхану Юрьевичу Гималайнену (финну) подарок — карманные серебряные часы, правда, без цепочки — не хватило денег, но с дарственной выгравированной надписью. Жил он очень стесненно, в частном доме. Посидели у него на веранде, побеседовали, вручили подарок, поблагодарили за терпение и труд, за заботу о нас. Он как будто чувствовал или понимал напряженность того времени, пожалел нас, сказав, что школу мы закончили в "плохой" год. Спрашивал, кто куда хочет поступать. Мальчишки дружно рявкнули: "В армию!". Меня он любил и отличал, сказал мне твёрдо: "Зоя, Зойка, Зоище! Твоё место в мединституте. Будешь медиком и никем больше!". Я возразила, что поступлю на литературный факультет в университет. Он шутливо закричал: "Иди в медицину, убью".

Подвиг времен ВОВ у села Каракуй: фашистам не дали выйти из окружения >>>

Домой ехали в полупустом вагоне, смеялись, пели, планировали летний отдых и дальнейшие встречи. Когда, приехав, вышли из вагона, увидели большую толпу людей возле радиорупора. Тяжело и страшно падали слова Молотова: "Германия без объявления войны напала на Советский Союз. Войска её перешли границу и вторглись на нашу территорию!". Мы были потрясены: "Как, когда, почему?! У нас же мир с Германией! Что теперь будет?". Разлетелись мы по домам растерянные, ошеломленные, расстроенные. По улицам города уже шли строем военные и гражданские добровольцы.

Эхо ВОВ: трогательная реликвия в семье заслуженного врача Молдовы >>>

Дома мой 12-тилетний сводный брат — Виля (от Владимир Ильич Ленин) носился по квартире с боевым кличем: он пойдет в конницу Буденного и будет, как Чапаев, мчаться на коне. Тетя Анетта плакала и кляла Гитлера, Сталина, не знаю кого больше. Сталина она яростно ругала за все — что погубил свою армию, выбил комсостав, уничтожил тысячи (тогда мы думали, что тысячи) людей — троцкистов, зиновьевцев, левых, правых "врагов народа", разорил деревню. Я её слушала и думала: "Это в ней говорит обида за дядю Юкку. Она понимает, что его больше никогда не увидит".

Юкку — это по-эстонски. По-русски Иван Александрович Саарт. До 1937 года — комендант города Кронштадта, старший следователь военной прокуратуры, с 23 февраля 1937 года — участник троцкистского (или не помню какого) заговора. Так и вышло. Всех политических заключенных "Севлагеря", где он отбывал 5 лет, зимой 1942 года расстреляли, не успев эвакуировать.

Прах воинов-освободителей предан земле >>>

Мама моя, Линда, тоже была расстроена — и из-за горя тёти Анетты, и оттого, что мой отчим Алексей Ильич Кучин уже не сможет летом вернуться с Таймыра. Застрянет там вместе с экспедицией на Хатанге от Главного северного морского пути.

Наша бабушка, эстонка Елизавета Яновна, слушала нас, слушала, да и воскликнула: "Raxvas" — люди! А ну-ка бегом все в магазин. Берите деньги, авоськи, надо запастись продуктами!". Она была права. Едва мы успели взять по 1 килограмму сахара, хлеба, крупы, макарон, соли и спичек, как все исчезло с прилавков и витрин! И назавтра мы получили хлебные и продуктовые карточки. Война сразу вступила в законную силу и заявила о своих правах.

Эхо ВОВ: казах-диверсант, освободив Молдову, взорвал базу нацистов >>>

В первый же день было приказано затемнить окна, заклеить стекла полосками бумаги крест-накрест, чтоб не лопались во время бомбёжки. Окна мы затемнили. Милиционеры бросали камни и даже стреляли в плохо затемненные окна.

Началась шпиономания. То здесь, то там останавливали и проверяли подозрительных людей. С первых же дней установили дежурство на чердаках. Там были расставлены емкости с водой и ящики с песком, щипцы для тушения зажигательных бомб. Ну а против фугасных — только "Господи, пронеси!".

Фронтовое письмо: "Не знаю, сколько еще провоюю, но я люблю тебя!" >>>

Я весь июль была не у дел, ни школьница, ни студентка, так как документы в вузы принимали с 1 августа. Меня включили в список домохозяек и взяли в оборот. Заставили рыть траншею перед домом. С тех пор прошло 70 лет, а я так и не поняла, зачем нам нужна была эта траншея? Для какой стратегии? Неужели наши власти ждали танки со стороны залива? А наш дом стоял у Финского залива.

Позже мы воочию убедились, что ни окопы, ни траншеи, ни противотанковые рвы, которые мы копали, будучи студентами, не остановили немцев. Остановлены они были крепкой силой, тысячами и тысячами погибших солдат, но у самых ворот Ленинграда".

Продолжение следует

Проект "Память о Победе": в 45-м дрались за каждого бойца до конца >>>

Кстати, не пропустите: у Sputnik Молдова активные ленты в Facebook, ВКонтакте и "Одноклассниках".